Подавляющее большинство людей, живущих вокруг меня, можно смело отнести к «хорошим». Присутствуют, конечно, во всех этих гражданах различные недостатки, но с большинством из них можно смириться и просто не замечать, если уж не получается «понять и простить». Опять же, в том типе, который периодически смотрит на меня из зеркала, всяческих тараканов внутри черепной коробки тоже хватает, так что можно считать – паритет с остальным человечеством. По крайней мере, с той его частью, у кого приставка «sapiens», после названия биологического вида, является функциональной и отражает способность этого самого «homo», думать, перед тем, как что-то сделать. Хотя, как в любом нормальном правиле существует исключение, так и мой благодушный дзэн по отношению к окружающим индивидуумам запросто перечёркивает публичная истерика в исполнении любого из них, свидетелем которой мне довелось стать. Я легко прощаю людям такие «страшные» грехи, как отсутствие чувства юмора, бытовой алкоголизм, наличие лишних килограммов и привычку занимать сразу два парковочных места, но когда взрослый человек, вдруг, включает режим маленького избалованного ребёнка – это верный способ заставить меня держаться в дальнейшем от него подальше. Но самое, пожалуй, неприятное - когда истерика направлена на тебя.
Я стоял около машины, припаркованной на стоянке магазина, курил и увлечённо болтал по телефону. Время было обеденное, автомобилей мало, поэтому ничего удивительного, что место слева от машины пустовало. Совершенно обычным было и то, что именно на него решила припарковаться старенькая «Нива». Когда-то белая, сейчас она была вся в разводах ржавчины, а некоторые кузовные элементы так и вовсе просились на свалку. Туда же просились и глушитель на пару с запчастями подвески – клацанье и удары из-под низа советского внедорожника можно было расслышать даже сквозь рёв выхлопа. На передних сиденьях сквозь мутные стёкла можно было разглядеть мужчину и женщину. Были они в том возрасте, когда не понятно – то ли уже на пенсии, то ли только собираются. Он – водитель, она – на месте пассажира. Не успел спутник заглушить машину, как женщина решительно открыла дверь, норовя выйти. Дверь в «Ниве» широкая, поэтому проход в мою машину, оказался полностью ею заблокирован, и ничего не оставалось, как тактично подождать, когда прибывшая дама спустится на землю.
Расстояние между автомобилями было солидным, поэтому дверь в подъехавшем внедорожнике распахнулась широко, почти на полный ход петель, и лишь самый краешек боковой отбортовки слегка коснулся моей машины. Но женщине, похоже, этого показалось мало, поднатужившись, она подтолкнула свою «калитку» до самого щелчка ограничителя, и стала неуклюже вылезать из машины. Я же в это самое время ошарашенно смотрел на широкую царапину идущую на моём автомобиле там, где торец чужой двери прошёлся по металлу. Я прекрасно понимаю, что мелкие ДТП на парковках – обыденность, но чтобы так цинично, не стесняясь хозяина, сдирали краску с соседнего авто – такое случилось первый раз. Тем временем, женщина, наконец, выбралась из салона, и, игнорируя мои попытки привлечь её внимание, с силой дёрнула дверь обратно, только усугубив тем самым повреждения краски на многострадальном борту моей машины. Закрыла «калитку», хлопнув ей так, что вся «Нива» покачнулась на пружинах, и лишь после этого соизволила снизойти до меня:
- Чего тебе? - спросила она, посмотрев при этом на меня, как на пустое место.
Уже глядя на неё, можно было догадаться, что, без серьёзного на то повода, ругаться с этой дамой не стоит. Было в ней что-то неуловимое, что выделяет профессиональную склочницу. Наверное, выражение лица, какое можно встретить у дамочек долгое время проработавших на выдаче каких-нибудь справок населению, и априори считающих всех посетителей личными врагами, только отвлекающими от куда более важных занятий. Этакая профессиональная деформация. Вот и, у обидчицы моей машины уголки тонких губ были слегка поджаты, придавая всему лицу какое-то брезгливое выражение, а взгляд маленьких глазок оценивающе прошёлся по мне, как осматривает боксёр соперника в другом углу ринга перед боем. Щёки, слегка обвисшие вниз и придававшие даме лёгкое карикатурное сходство с бульдогом, еле заметно раздувались при каждом вздохе. Широкую бесформенную фигуру облегало длинное тёмно-синее пальто с пушистым меховым воротником, а из под берета такого же цвета, но тоном поярче, выбивались крупные обесцвеченные кудри.
- Вы мне только что машину поцарапали, когда дверь открывали, - проговорил я, как можно спокойнее.
- Ничо я не царапала! – без раздумий бросила мне в ответ женщина, и, демонстративно повернувшись ко мне спиной, залезла по пояс в салон «Нивы», и начала шуршать там какими-то пакетами.
Поняв, что конструктивного диалога от основной виновницы сложившейся нехорошей ситуации не добиться, я обратил внимание на водителя, нерешительно переминавшегося невдалеке.
- Уважаемый, а подойдите сюда, пожалуйста - всё так же, сохраняя внешнее спокойствие, поманил я пальцем спутника женщины и, дождавшись, когда он приблизится, указал ему на свежую царапину, - не знаю, кем она вам приходится, супругой или просто знакомой, но я сейчас звоню в дежурную часть и сообщаю о ДТП.
Водитель «Нивы» - весь из себя неприметный, невысокий, щуплый и сгорбленный, с впалыми щеками и острым носом, одетый в потёртую зимнюю камуфляжную куртку и засаленную вязаную шапочку – молчал и испуганно озирался, переводя взгляд с покоцанного бока чужой машину на спину своей спутницы.
- Не слушай его, Вова! Ничего я не царапала, он придумывает всё! – в голосе женщины, резко развернувшейся к нам лицом, сквозили нотки только что пережитой несправедливой обиды. – Поехали лучше отсюда!
- Свою краску на вашей двери тоже я придумал? – с усмешкой осведомился я у пассажирки «Нивы». – К тому же в данный момент я вовсе не с вами разговариваю.
Хорошо, хоть мужчина оказался адекватным, не полез в бутылку, отстаивая точку зрения супруги, и предложил решить вопрос на месте. Благо царапина, хоть и выглядела страшно, металл не задела, пострадала от неё только краска, так что и общий счёт за ремонт, по моим прикидкам, выходил не сильно большим. Я назвал сумму компенсации, которая меня устроит, водитель «Нивы» попросил минутку, чтобы позвонить кому-то из своих знакомых и уточнить разумность этой цены. Вполне нормальный разговор, если б не саундтрек из криков Володиной жены.
А когда мужчина, достав телефон, отошёл в сторону, тётка насела на меня с новой силой:
- Да, тут и царапины-то нет! Вот, смотри! – в пальцах женщины, густо усаженных золотыми кольцами, возник носовой платок, которым она, присев около моей машины, начала яростно затирать повреждённый участок. – Сейчас всё смоется!
- Женщина, отойдите от машины! – проговорил я подпустив в голос стали. – Вы сегодня и так делов уже натворили.
- А ты чо, крутой, да? Крутой!? – забросив платок в карман, виновница ситуации подскочила ко мне и впилась в меня выпученными глазами. – Да, ты, вообще, знаешь, кто мой сын? Знаешь?! Бандит он! Ты понял меня!? Бандит! Я ему сейчас позвоню, и он тебя тогда зароет! Чо, жить надоело, если с нами связался?!
- Да, да, хорошо. Зароет, конечно. Обязательно зароет, - проговорил я самым мирным тоном, на который был способен в этот момент. – Вон, прямо сейчас сядьте в свою машину и позвоните ему.
- А что, думаешь, не позвоню?! Ещё как позвоню! – в руке женщины появился телефон. – Ну что, я звоню, или передумаешь всё-таки!?
- Звоните, конечно, только отстаньте, пожалуйста, - и я переключил внимание на вернувшегося мужчину.
Неизвестный информатор подтвердил цену ремонта, озвученную мной, Вова успокоился и обрадовал меня, что такая сумма в наличии у них имеется. Единственной проблемой было то, что была она у жены. Впрочем, это была совсем не моя проблема.
- Ну, что тебя от нас надо? – в голове женщины, как только она услышала про деньги, как будто переключился какой-то тумблер, интонация в голосе стала просительной, а из глаз, смывая тушь и оставляя за собой тёмные дорожки, потекли крупные слёзы. – Отстань ты от нас, умоляю! Христом Богом тебя прошу! Ну, откуда у нас такие деньги? У меня диабет, этот не зарабатывает толком! Да, хоть на машину нашу посмотри, развалюху! Ну, что мне, на колени перед тобой встать?
И, ничуть не смущаясь взглядов прохожих, привлечённых криками, дама бухнулась на землю, пачкая о грязный снег подол своего пальто.
- Валь, вставай, неудобно же перед людьми, - смущённо попросил её муж.
- Вот, видишь, на коленях стою! Что ещё-то ты от меня хочешь!? Ну, поцарапала чуть-чуть машину, значит, что, грабить нас теперь можно, да!? – женщина, заливаясь слезами, упорно продолжала представление. – Что тебе эта машина? Железка. Ты и с царапиной поездить можешь, чай, не «Мерседес», а мы такие деньги может полгода копили. Недоедали, недопивали, игрушку внукам лишнюю не купили!?
- Валь, надо отдать деньги, мы виноваты, - осторожно проговорил мужчина, когда его жена сделала паузу в рыданиях, чтобы перевести дыхание.
- Да, забирайте! Всё забирайте! – женщина злобно швырнула свою сумку к нашим ногам, после чего с ненавистью посмотрела на меня. – А если мало, могу ещё и крестик отдать нательный! Он же золотой! Да, чтоб ты подавился этими деньгами, ирод!
Не сговариваясь, мы с Вовой, подхватившим сумку жены, нырнули в салон моей машины, и я сразу же нажал кнопку центрального замка, отделяя нас от навязчивой женщины. Пока мужчина отсчитывал деньги, я достал из бардачка ученическую тетрадку, которую когда-то давно положил туда именно на такой случай, и, вырвав оттуда лист, быстренько написал расписку, что деньги получил и претензий не имею. Пересчитал купюры, расписался в только что написанном документе, после чего сфотографировал его, на всякий случай, на телефон. И всё это время, неуёмная женщина, в голове у которой вновь переключилась программа действий, топталась около пассажирской стороны, где сидел её муж и громко причитала:
- Вова, я всё поняла! Не отдавай ему деньги, Вова!!! Не видишь разве, это же – мошенник!!! Он же специально здесь свою машину так поставил, чтобы нас подставить!(sic!) Вова, я сейчас позвоню в милицию! Слышишь, не отдавай ему деньги, Вова!..
Наконец, закончив расчёт, я завёл машину и вырвался с места казусного инцидента, счастливый уже от того, что эта изощрённая психологическая пытка, которой являлся сам факт присутствия рядом столь неуравновешенной особы, закончилось. И вот, уже шесть лет, как этот спектакль одного актёра, показанный мне на полупустой стоянке около магазина, является для меня образцом того, как человек вести себя не должен. Этакий эталон абсолютной и незамутнённой истерики.
