Мой муж и три его спутника путешествовали по южной Европе. И вот поздно вечером въехали они в Италию на совсем сереньком прокатном опельке. . .
Въехали они в Италию и встала у них проблема найти, куда бы на ночь поставить машину. Паркинг дышал бархатной тишиной итальянской ночи, но на шум мотора из-за машин вышаркал беленький старичок. — О! — закричали наши путешественники. — О! Гуд. . . это. . ивнинг! Дую спик инглиш! И кто-то из них уже скроил на международном английском языке фразу про "а давайте мы тут у вас оставим машину и дадим вам много-много евров?
" Но старичок, услышав слово инглиш нехорошо как-то осклабился. И сказал. По-итальянски (которого никто из путешественников не знал), но было почему-то понятно: — Англичане, да? А вот х%й вам, а не паркинг! Божественный итальянский язык был понятен еще и потому, что жилистой ручонкой старичок Джованни смачно изобразил вполне международно-понятный фак.
Наши мужики обомлели на миг, а потом судорожно закричали: — Нет! Ноу! но англичано! но, синьор! Раша! Русские! Россия! Москва! Москау! тьфу, б%я! Старичок прищурился. И сделал знак рукой, мол, подождите, синьоры. И ушел куда-то в ночь. Пришел через три минуты. В руках у него была пачка. "Беломор-Канал". Он ткнул его поочередно в лицо кажждого ночного гостя и хитро спросил по-итальянски (но в той ситуации они поняли: ): — Что это? — БЕЛОМОР-КАНАААЛ!!! — наши мужики взревели уже это хором. — Канал! Беломор! Водка, Матрешка, Селедка! Старик удовлетворенно кивнул и показал руками: паркуйтеся вон туда, синьоры.
