Звонит сегодня коллега-терапевт, ругается и рассказывает историю. Из песни слова не выкинешь, поэтому нецензурные выражения участников сохраняю:
«Вот, блин, мало мне на работе неадекватов и алкашей. Вот мало я лечился от педикулёзов всех видов и чесотки. Но я ж врач! Я не могу просто спокойно провести свой выходной день! Мне обязательно надо подцепить какого-нибудь кадра и броситься его спасать»!
Доктор поорал мне в ухо, успокоился и принялся рассказывать.
«После противной дождливой субботы погода в Беларуси расщедрилась на солнечное воскресенье, и я всё-таки решил закинуть дочь к бабушке в Витебскую область. Отвёз, оставил это маленькое чудовище на откорм и еду себе обратно. За окном мелькают пасторальные деревеньки, птички поют, из динамиков – Раммштайн птичкам вторит – красота, короче. Дорога – в самый раз, чтобы разрушать мифы о белорусском асфальте. Скорость больше шестидесяти опасна для жизни. Наверное, поэтому я его и заметил.
Подъезжаю к очередному посёлку, а в траве у обочины лежит что-то красное. Ну, лежит и лежит, может тряпка, может плёнки кусок. А у меня вдруг сердце не на месте. Показалось, что человек лежит. Я про профессиональное выгорание знаю. Врачу в каждом придорожном пне лежащее тело кажется. Но проклинаю себя и разворачиваюсь, уверенный, что сейчас увижу какой-нибудь красный сарафан, унесённый ветром от нерадивой хозяйки. Останавливаюсь. Нет. Точно лежит.
Мужичок лет тридцати-сорока. Причёска под ноль, грязные спортивные штаны, ярко-красная ветровка. Рядом пачка майонеза «Провансаль» и полная бутылка водки. Натюрморт, блин! Подхожу. Запах от мужичка хороший такой. Оводы его точно не кусают, падают на подлёте. Пульс плохой, поднимаю веки – склеры красные, непонятно то ли кровоизлияния, то ли оборотень. Дергаю товарища за уши, пытаюсь привести в себя. Бесполезно. Видимых повреждений нет. И вот вроде понятно всё- шёл отдохнувший труженик, прилёг отдохнуть, а я, подлая личность, гнилая интеллигенция, его тревожу. Надо дальше ехать, а мне тревожно. Солнышко-то припекает. Он в своем состоянии может на такой жаре до каких-нибудь проблем долежаться.
Иду к ближайшему дому, стучу в дверь. Заперто. И тут вдоль по улице идёт парнишка лет семнадцати. Я – к нему.
- Здорово! Не знаешь, что за дядька? – киваю на лежащего.
- Не знаю, - пожимает плечами парень. – Первый раз вижу.
- Может Скорую вызвать? У вас тут какой-нибудь ФАП есть? А то он что-то дышит через раз.
- Надо вызвать, - соглашается парень. И начинает копаться в карманах в поисках мобильного телефона.
И тут случилось чудо. На сельской дороге показалась обычная древняя буханка с запрещённым красным крестом. Ехала она себе спокойно, мерять давление какой-нибудь бабушке. А тут мы с парнем. Бросились наперерез, руками машем. Скорая останавливается. Из неё выходят водитель и женщина лет тридцати в красной форме.
- Коллеги! – кричу я. – Надо человека посмотреть. Не нравится он мне.
Женщина склоняется над лежащим.
- Мне он тоже не нравится. Привезём его сейчас в приёмное, он нам всю кушетку обоссыт.
- Вы его знаете?
- А чего его знать? У меня таких полдеревни. Семёныч, - это уже водителю. – Доставай носилки. Поможете, мужики?
Грузим с Семёнычем спящего на носилки. Тот не шевелится и даже не мычит. Парнишка подбирает майонез и бутылку, протягивает доктору.
- Отдадим завтра, - смеётся врач. – А то ещё заявление напишет, что мы его обокрали.
- Майонез на жаре – не советую, - ворчу я.
И только мы с Семёнычем загружаем тело в машину, как в голове у пациента щёлкает какой-то тумблер. Он открывает глаза и смотрит на нас вполне осмысленно.
- Менты?
- Нет, - качает головой Семёныч, добродушный седой дядька. – Лечить тебя повезём. В приёмной проспишься.
- На…я? – задаёт справедливый вопрос пациент.
- О жизни твоей беспокоимся.
- Ни…я, - однотипно глаголет пациент, выражая протест против оказания несвоевременной медицинской помощи.
Вскакивает с носилок и бодренько начинает убегать от нас.
- Эй, подожди! Водку забыл! – кричит вслед ему врач.
Беглец внезапно останавливается, как вкопанный.
- Водку?
Смотрит на нас подозрительно.
- Водку – это надо!
В его глазах плескается смесь страха и жадности. Врач достаёт из-за спины бутылку и призывно машет ей.
- А точно отдадите?
- Да забирай, нафиг она мне нужна! Вот, доктору может нужна?
- Я такое не пью, - морщусь я.- Палёная небось.
- Иди сюда, придурок! – кричит врач. – Мы тебя хоть до дома довезём.
- Ни..я, - хитро прищуривается пациент. – Знаю я куда вы меня повезёте. Не хочу я туда.
- Нечего нам больше делать! – возмущается водитель. – До ближайшего отделения двадцать километров. У меня каждого возить – бензина не хватит. Иди сюда, говорят!
Чувствуя, что я тут уже лишний, прощаюсь с коллегами, парнем и сажусь к себе в машину.
- Придурок, водку свою забирай! – скорая продолжает приманивать беглеца.
- Не-е-е, - пациент бодренькой рысцой делает полукруг и подбегает моей машине. Благоухая отнюдь не «Шипром» лезет в окно. – Слышь, это ты Скорую вызвал?
- Ну я. Ты ж лежал без признаков жизни.
- Я отдыхал, - грозит мне пальцем «недотруп». – Вези меня теперь домой.
И лезет в салон. В это время его настигает Семёныч. Широкими привычными жестами сует в один карман ветровки бутылку водки, во второй пачку майонеза, разворачивает и даёт пенделя в сторону деревенских домов.
- Не приставай к человеку. Езжайте, доктор, не беспокойтесь. Этот гад, точно тут неподалёку живёт.
Я и поехал. А через пятьдесят километров меня гаёвые остановили и долго спрашивали, чего у меня в салоне спиртом пахнет. Еле открутился. Сельская идиллия, блин»!
