Я не знала маминого отца - он умер до моего рождения. Знала папиного, но не общалась с ним. За то у меня был самый лучший дед Степан - бабушкин сожитель.
Он меня из роддома забирал, он со мной сидел, когда мама на работу вышла из декрета. Брал с собой "в райончик" - пенсию получать. Мы заходили в кафе "Буратино", себе он покупал бутылку пива и граненый стакан, а мне лимонад и сливочное мороженое на развес, в хрустящем вафельном стаканчике. В кафе были столы для взрослых и для детей. Дед сидел со мной за детским столиком в виде красного мухомора, на таком же красном стульчике. Такой широкий, высокий, в синей кепке, в синем брючном костюме, с поджатыми коленками и стаканом золотого пива. До сих пор помню, как он несет меня домой на руках, маленькую, чумазую, уставшую. Я обнимаю его за шею и едва не засыпаю. Он него пахло махоркой и цитрусовым одеколоном - до сих пор помню этот запах.
Я называла его "деда". - Деда, сказочку расскажи! Про девочку и Бабу-Ягу! И он рассказывал. Усаживал меня на свои большущие колени и очень интересно вещал о приключениях маленькой Викули... Иногда мне даже казалось, что это он про меня рассказывает. Подозрительно похожей эта Викуля была на меня! Красное платьице в белый горох, красные сандалики, Викуля все время убегала куда-то со двора и была у нее собачка Белка, прям точь-в-точь, как у меня!
Бабушка ругалась, что дед много времени со мной проводит и слишком балует. А он отмахивался и доставал из внутреннего кармана пиджака леденец - в красивой обертке с золотым ключиком, весь в крошках табака, пахнущий цитрусовым одеколоном. Вот это было счастье!
А еще большим счастьем было кататься в железной тележке от погреба до картофельных грядок!
Дед окончил всего 4 класса, но был мастером на все руки - и рисовал, и вырезал по дереву, и все что угодно починить мог, и строил, и ремонты дома затевал, все у него получалось. Я помогала ему забивать гвозди, красить заборы, крыть крышу, копать картошку. Мама придет с работы, а я уже сплю во дворе на лавке под навесом, а дед что-то паяет рядом за столом или курит. И мама ругалась, что с утра на мне была белая маечка и розовые шорты, а теперь я вся непонятного цвета, чумазая и в одном носке... Дед пожимал плечами и отвечал: - "Дети!".
Зимними вечерами мы сидели в натопленной кухне, рисовали Чебурашек и домики с трубой и котом в окошке, лепили из пластилина крокодила Гену... Крокодил Гена, вот кого дед мне напоминал всегда! Он очень любил детей, а меня больше всех, даже больше родных внуков, играл со мной очень увлеченно, как большой ребенок, придумывал развлечения, занимал непоседу. С ровесниками я не играла, поэтому дед был моим лучшим и единственным другом. Когда я пошла в школу, дед помогал мне делать домашние задания. У меня никак не получалось вывести цифру 9 - дед меня научил правильно ее писать. С ним я учила стихи его любимого Пушкина. Еще летом, как стемнеет, мы забирались на крышу и считали звезды, деда говорил: "Вот как перестанешь их считать, значит выросла уже!"
Он никогда меня не ругал, терпеливо все объяснял. Да и ругать-то не за что было - лет до 7 я была его хвостом, все делала с ним вместе.
Когда они с бабушкой разошлись, мне было лет 10. Он ушел жить к сыну-пьянчуге, увял на глазах. А однажды сын так его избил, что тот больше не поднялся с постели и так и умер. Я еще долго забиралась на крышу по ночам и ревела, скучала, глядя на звезды, но уже не пыталась их сосчитать... Казалось, что с дедом ушло и мое детство.
