"СКОРАЯ" - кормилица-поилица, уму-разуму училица!
Всякий, не умеющий воровать, и не способный заработать иначе, как своим ремеслом, всегда имел возможность поправить свои финансовые дела на "Скорой", мотаясь по вызовам, проклиная медицину, больных, погоду, "Скорую помощь" и собственную дурость - в первую очередь.
Труд на "Скорой" - тяжек, грязен и опасен иногда. Но если начальство заполнило штат, полторы ставки не светят, «половинку» в роддоме (то еще местечко!) уже захватил более проворный коллега, а финансы поют печальные романсы...
"Скорая" всегда готова предоставить тебе промерзлый (или раскаленный) "РАФик", раскладушку в дежурке, до которой не каждую ночь успеваешь донести измотанное тело, рваный сон под аккомпанемент: "Микрон-два, вам вызов. Улица... дом... фамилия... подозрение на инсульт ... да, говорят, улица перекопана..." и всякие приключения.
Ради них, приключений, даже не столько ради денег, служащих оправданием для домочадцев, ты и идешь на эту окаянную работу, декламируя про себя:
- Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю!
- И вечный бой. Покой нам только снится. (Если удастся поспать...)
НАШ!
Обычный вызов: мужчина без сознания, на вид лет тридцать, улица Плехановская...
Едем. Недалеко, центр города, погода по-майски распрекрасная, настроение соответствующее.
На скамейке валяется мужской организм, лет тридцати, весьма прилично одетый, пьяный до коматозного состояния. Рядом возвышается милицейский старлей, за рулем "лунохода", припаркованного тут же, кемарит сержант. А
Надо сказать, что после того, как из вытрезвителя вынесли несколько покойников, тамошнее начальство объявило их безвременную кончину исключительно алкогольной интоксикацией и наотлуп отказалось принимать клиентуру с тяжелой (и даже чуть выше средней) степенью опьянения. Свалив все заботы об этой публике на многострадальную "Скорую".
Выходит, в то время как кто-то будет умирать от инфаркта, вопить от боли в сломанной ноге или рожать в такси, я буду возиться на подстанции с этой скотиной, зондировать ему желудок и обливаться его блевотиной. А лейтенантик будет вытряхивать душу из нормальных мужиков, слегка не рассчитавших праздничную дозу?!
Не на того напали!
- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! Тэээк-с, средняя степень опьянения.
Клиент ваш!
- Да Вы что, доктор! Тяжелое опьянение: на вопросы не отвечает, на раздражение не реагирует...
- Притворяется, гад. Счас я вам это продемонстрирую.
Набираю два шприца. В одном: бемегрид, способный разбудить даже мумию, с 40% глюкозой, во втором - сорок миллиграммов Лазикса - термоядерной силы мочегонного. Это уже с целью скорее воспитательно-профилактической. Вены у мужика толстенные, вкатываю обе порции без проблем. Вижу, зрачки установились по центру, ресницы задрожали, дыхание углубилось, мышцы напряглись. Клиент просыпается, но он еще не понимает, где он, что с ним, и во что он сейчас вляпается. Самый момент!
- Итак, товарищ старший лейтенант, клиент ваш. Ответит на все ваши вопросы, спрашивайте.
Страж порядка приближается к телу, легонько встряхивает:
- Эй, парень, как тебя звать?!
- Серега!
- Сколько лет тебе?
- Рррр-трррицть оин!
- А живешь где?
- А какого х... тебе надо?!
- Ты не выражайся!
- А хто ты б... ее.... ёёё... ть?!
Здоровенный кулак врубается в милицейскую ягодицу.
Говорю же, клиент ваш!
- Наш!!! - Вопят хором старлей и подоспевший сержант, уволакивая Серегу в недра "лунохода".
В это время оживает наша рация.
- Улица Хользунова, дом... квартира... Кинжальная боль в животе.
- Маша (это я шоферессе), ходу! Похоже, перфоративная язва.
Наш "РАФик" с воем устремляется в Северный район.
- Еще одна жизнь спасена, - мелькаяет мысль при виде удаляющегося в противоположном направлении "лунохода".
СКОРАЯ БРАЧНАЯ ПОМОЩЬ
Три часа ночи. Приближается то состояние, когда тебе уже все безразлично. Единственное желание, чтобы следующий вызов был как можно дальше, где-нибудь в Масловке, чтобы ехать долго-долго...
Хрен тебе, доктор! Вызов на Кольцовскую, считай, за углом от подстанции. Но что-то серьезное. У молодой девушки внезапно нестерпимая боль внизу живота. Знаем мы этих девушек: небось, внематочная! Или киста перекрутилась. Или апоплексия яичника...
Единым духом возношусь на пятый этаж дома сталинской архитектуры - пролеты те еще! Запыхавшись, врываюсь в квартиру.
Мирная картина, на кровати сидит приятный юноша в трусах, под простынкой миловидная особа таращит на меня испуганные глаза. Выражение, однако, никак не страдальческое. Растерянно оглядываюсь.
- Где больная?
- Понимаете, доктор, - парень мнется, не зная как сказать, - Понимаете, это моя жена. У нас первая брачная ночь.... так вот... так вооот...
- Что "так вооот"? Что с ней стряслось?!
- Ну, понимаете... ну вот ... у нас первая брачная ночь...
- Поздравляю, ну и что?
- Доктор... ну... ей очень больно!
Как я очутился на улице, убей, не помню! Шофер утверждал, что я сделал несколько кругов вокруг машины, дико хохоча и вроде бы даже рыдая. Когда, несколько успокоившись, обретя способность к связной речи, я рассказал ему .... он очень обиделся.
- Что ж меня не позвали?! Я бы ей такую процедуру заделал! - сокрушался он всю дорогу.
КИСМЭТ
Кисмэт - по-турецки, рок, судьба.
Кто-то притащил это словечко на Центральную подстанцию, и оно стало прозвищем одной врачихи, много лет проработавшей на "Скорой".
Более осторожного человека трудно было представить. Каждое её слово, движение, выражение лица, не говоря уже о серьезных действиях, было тысячу раз обдумано и выверено до мелочей. Все было продумано на сто шагов вперед, обеспечено и подстраховано. Тем не менее, именно для неё судьба припасала самые невероятные и самые неприятные сюрпризы.
Законное место врача в РАФике - рядом с водителем. Удобное, располагающее к неге и блаженному отдохновению, кресло. Приемник, из которого можно было извлечь приятные звуки и жизненно важную информацию о севе яровых, рация опять-таки...
Работа на "Скорой" действительно опасна. Одна из опасностей - ДТП.
Как-то на скользкой дороге водитель не вписался в поворот, машину занесло и она плотно впечаталась в дерево на обочине. Аккурат, той дверью, за которой мирно дремала Клавдия Сергеевна.
Когда сломанные ребра срослись, она вернулась на родную подстанцию. Продолжала ездить на вызовы, но сидела уже в салоне, на месте медсестры, наслаждаясь безопасностью и своей предусмотрительностью.
Судьба, меж тем, не дремала. Она преподнесла славной женщине праздничный подарок.
В новогоднюю ночь, в густейший снегопад, водитель, пересекая трамвайные пути, не разглядел приближающийся вагон, который слегка боднул РАФик точно посередине левого борта. Клавдия Сергеевна эффектно катапультировалась через свою дверь и приземлилась метрах в пятнадцати от места аварии. На ее счастье, там оказался роскошный сугроб. Поэтому она отделалась вывихом плеча и переломом надколенника.
Вернувшись на работу, доблестная врачевательница стала ездить лежа. На носилках. А когда на них лежал больной, она устраивалась на третьем, откидном сиденье.
Но судьба не пожелала расстаться с любимой игрушкой.
Как-то "Скорая" остановилась у какой-то забегаловки. Сестра и водитель вышли прикупить чего-нибудь на ужин, оставив докторшу дремать в машине, на которую в лобовую атаку пошел потерявший управление грузовичок УАЗик.
Выброшенная через заднюю дверь, Клавдия Сергеевна на своих носилках, как на салазках, понеслась по Петровскому спуску к Чернавскому мосту. Кто бывал в Воронеже, может себе представить этот "бобслей"! Необычное транспортное средство затормозилось точно на траверзе городской травматологии - Второй Городской больницы.
Такая вот она, кисмэт...
arkgol
Всякий, не умеющий воровать, и не способный заработать иначе, как своим ремеслом, всегда имел возможность поправить свои финансовые дела на "Скорой", мотаясь по вызовам, проклиная медицину, больных, погоду, "Скорую помощь" и собственную дурость - в первую очередь.
Труд на "Скорой" - тяжек, грязен и опасен иногда. Но если начальство заполнило штат, полторы ставки не светят, «половинку» в роддоме (то еще местечко!) уже захватил более проворный коллега, а финансы поют печальные романсы...
"Скорая" всегда готова предоставить тебе промерзлый (или раскаленный) "РАФик", раскладушку в дежурке, до которой не каждую ночь успеваешь донести измотанное тело, рваный сон под аккомпанемент: "Микрон-два, вам вызов. Улица... дом... фамилия... подозрение на инсульт ... да, говорят, улица перекопана..." и всякие приключения.
Ради них, приключений, даже не столько ради денег, служащих оправданием для домочадцев, ты и идешь на эту окаянную работу, декламируя про себя:
- Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю!
- И вечный бой. Покой нам только снится. (Если удастся поспать...)
НАШ!
Обычный вызов: мужчина без сознания, на вид лет тридцать, улица Плехановская...
Едем. Недалеко, центр города, погода по-майски распрекрасная, настроение соответствующее.
На скамейке валяется мужской организм, лет тридцати, весьма прилично одетый, пьяный до коматозного состояния. Рядом возвышается милицейский старлей, за рулем "лунохода", припаркованного тут же, кемарит сержант. А
Надо сказать, что после того, как из вытрезвителя вынесли несколько покойников, тамошнее начальство объявило их безвременную кончину исключительно алкогольной интоксикацией и наотлуп отказалось принимать клиентуру с тяжелой (и даже чуть выше средней) степенью опьянения. Свалив все заботы об этой публике на многострадальную "Скорую".
Выходит, в то время как кто-то будет умирать от инфаркта, вопить от боли в сломанной ноге или рожать в такси, я буду возиться на подстанции с этой скотиной, зондировать ему желудок и обливаться его блевотиной. А лейтенантик будет вытряхивать душу из нормальных мужиков, слегка не рассчитавших праздничную дозу?!
Не на того напали!
- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! Тэээк-с, средняя степень опьянения.
Клиент ваш!
- Да Вы что, доктор! Тяжелое опьянение: на вопросы не отвечает, на раздражение не реагирует...
- Притворяется, гад. Счас я вам это продемонстрирую.
Набираю два шприца. В одном: бемегрид, способный разбудить даже мумию, с 40% глюкозой, во втором - сорок миллиграммов Лазикса - термоядерной силы мочегонного. Это уже с целью скорее воспитательно-профилактической. Вены у мужика толстенные, вкатываю обе порции без проблем. Вижу, зрачки установились по центру, ресницы задрожали, дыхание углубилось, мышцы напряглись. Клиент просыпается, но он еще не понимает, где он, что с ним, и во что он сейчас вляпается. Самый момент!
- Итак, товарищ старший лейтенант, клиент ваш. Ответит на все ваши вопросы, спрашивайте.
Страж порядка приближается к телу, легонько встряхивает:
- Эй, парень, как тебя звать?!
- Серега!
- Сколько лет тебе?
- Рррр-трррицть оин!
- А живешь где?
- А какого х... тебе надо?!
- Ты не выражайся!
- А хто ты б... ее.... ёёё... ть?!
Здоровенный кулак врубается в милицейскую ягодицу.
Говорю же, клиент ваш!
- Наш!!! - Вопят хором старлей и подоспевший сержант, уволакивая Серегу в недра "лунохода".
В это время оживает наша рация.
- Улица Хользунова, дом... квартира... Кинжальная боль в животе.
- Маша (это я шоферессе), ходу! Похоже, перфоративная язва.
Наш "РАФик" с воем устремляется в Северный район.
- Еще одна жизнь спасена, - мелькаяет мысль при виде удаляющегося в противоположном направлении "лунохода".
СКОРАЯ БРАЧНАЯ ПОМОЩЬ
Три часа ночи. Приближается то состояние, когда тебе уже все безразлично. Единственное желание, чтобы следующий вызов был как можно дальше, где-нибудь в Масловке, чтобы ехать долго-долго...
Хрен тебе, доктор! Вызов на Кольцовскую, считай, за углом от подстанции. Но что-то серьезное. У молодой девушки внезапно нестерпимая боль внизу живота. Знаем мы этих девушек: небось, внематочная! Или киста перекрутилась. Или апоплексия яичника...
Единым духом возношусь на пятый этаж дома сталинской архитектуры - пролеты те еще! Запыхавшись, врываюсь в квартиру.
Мирная картина, на кровати сидит приятный юноша в трусах, под простынкой миловидная особа таращит на меня испуганные глаза. Выражение, однако, никак не страдальческое. Растерянно оглядываюсь.
- Где больная?
- Понимаете, доктор, - парень мнется, не зная как сказать, - Понимаете, это моя жена. У нас первая брачная ночь.... так вот... так вооот...
- Что "так вооот"? Что с ней стряслось?!
- Ну, понимаете... ну вот ... у нас первая брачная ночь...
- Поздравляю, ну и что?
- Доктор... ну... ей очень больно!
Как я очутился на улице, убей, не помню! Шофер утверждал, что я сделал несколько кругов вокруг машины, дико хохоча и вроде бы даже рыдая. Когда, несколько успокоившись, обретя способность к связной речи, я рассказал ему .... он очень обиделся.
- Что ж меня не позвали?! Я бы ей такую процедуру заделал! - сокрушался он всю дорогу.
КИСМЭТ
Кисмэт - по-турецки, рок, судьба.
Кто-то притащил это словечко на Центральную подстанцию, и оно стало прозвищем одной врачихи, много лет проработавшей на "Скорой".
Более осторожного человека трудно было представить. Каждое её слово, движение, выражение лица, не говоря уже о серьезных действиях, было тысячу раз обдумано и выверено до мелочей. Все было продумано на сто шагов вперед, обеспечено и подстраховано. Тем не менее, именно для неё судьба припасала самые невероятные и самые неприятные сюрпризы.
Законное место врача в РАФике - рядом с водителем. Удобное, располагающее к неге и блаженному отдохновению, кресло. Приемник, из которого можно было извлечь приятные звуки и жизненно важную информацию о севе яровых, рация опять-таки...
Работа на "Скорой" действительно опасна. Одна из опасностей - ДТП.
Как-то на скользкой дороге водитель не вписался в поворот, машину занесло и она плотно впечаталась в дерево на обочине. Аккурат, той дверью, за которой мирно дремала Клавдия Сергеевна.
Когда сломанные ребра срослись, она вернулась на родную подстанцию. Продолжала ездить на вызовы, но сидела уже в салоне, на месте медсестры, наслаждаясь безопасностью и своей предусмотрительностью.
Судьба, меж тем, не дремала. Она преподнесла славной женщине праздничный подарок.
В новогоднюю ночь, в густейший снегопад, водитель, пересекая трамвайные пути, не разглядел приближающийся вагон, который слегка боднул РАФик точно посередине левого борта. Клавдия Сергеевна эффектно катапультировалась через свою дверь и приземлилась метрах в пятнадцати от места аварии. На ее счастье, там оказался роскошный сугроб. Поэтому она отделалась вывихом плеча и переломом надколенника.
Вернувшись на работу, доблестная врачевательница стала ездить лежа. На носилках. А когда на них лежал больной, она устраивалась на третьем, откидном сиденье.
Но судьба не пожелала расстаться с любимой игрушкой.
Как-то "Скорая" остановилась у какой-то забегаловки. Сестра и водитель вышли прикупить чего-нибудь на ужин, оставив докторшу дремать в машине, на которую в лобовую атаку пошел потерявший управление грузовичок УАЗик.
Выброшенная через заднюю дверь, Клавдия Сергеевна на своих носилках, как на салазках, понеслась по Петровскому спуску к Чернавскому мосту. Кто бывал в Воронеже, может себе представить этот "бобслей"! Необычное транспортное средство затормозилось точно на траверзе городской травматологии - Второй Городской больницы.
Такая вот она, кисмэт...
arkgol
