Сосед мой, отслужив срочную и вернувшись домой, рассказал эту историю.
Был у них в роте солдат - срочник. Худой, длинный как оглобля, отчего форма на нем мешком висела, весь какой-то не складный, прыщавый… В общем, не солдат, а сплошное недоразумение.
Один у него плюс был – обладал каллиграфическим почерком, да и писал грамотно. Вот его при штабе писарем и устроили. Стенгазету вел «На боевом посту»: писал заметки, рисовал неплохо, фотографировал штабным фотоаппаратом на всех праздниках и мероприятиях, а заодно и для дембельских альбомов.
А в свободное от писанины время выполнял разные офицерские поручения. Сам командир части не гнушался его посылать в «чипок» за куревом или ещё за чем… В общем, неплохо он устроился, служба не пыльная, годки не третируют.
Однажды у дембелей большая проблема случилась: решили они, по традиции, сто дней до приказа отметить, а водку в необходимом количестве запасти не успели. И в город ни как не вырваться. Командир, наученный горьким опытом, решил ввести для дембелей сухой закон. Он отменил все увольнения солдат срочной службы, а на КПП поставил в наряд самого лютого прапорщика. У этого прапора нюх на алкоголь был как у собаки Баскервилей: он закодировался полгода назад, и, как говориться – ни себе, не людям.
Собрались дембеля в каптерке, совет держат, как бы пронести через КПП заветную жидкость. Тогда и пал выбор на штабного писаря: у него же свободный выход в город, пусть постарается на благо неизбежного дембеля.
Позвали писаря, объяснили ситуацию, денег дали. Тот вроде сначала заартачился, но ему пообещали разбить очки или того хуже, и он нехотя согласился.
Заикнулся было писарь про лютого прапорщика на КПП, который мог и штабного писаря запросто обыскать, и конфисковать все незаконное. Дембеля эту головоломку оставили на совести писаря: мол, выкручивайся, делай что хочешь, но что бы к назначенному сроку принес два пузыря.
Ближе к вечеру в роте раздался телефонный звонок, и взволнованный голос дневального сообщил, что через КПП только что прошёл писарь с двумя бутылками в руках, и что «лютый прапор» лично открыл перед ним дверь. Дембеля сильно подивились такой любезности прапорщика, и в окно казармы с замиранием сердца наблюдали, как по плацу, высоко задирая худые, длинные ноги, гордо шагал улыбающийся писарь, неся в руках две бутылки.
- Как, как ты пронёс, лишенец? Что ты прапору сказал?
Оказывается, писарь прикупил в ближайшем ларьке два пузыря водки и окольными путями дошел до расположения части. Не доходя КПП, он в первой попавшейся луже отмыл и отодрал этикетки с бутылок, затем сковырнул пробки и сунул в горлышки свои длинные и тощие указательные пальцы. И, сделав «морду кирпичём», понес драгоценный груз прямо через КПП, не скрывая и не тая свою ношу.
Естественно, его уже встречал «лютый прапор»:
- Чо це таке у тоби в грабках, хлопчик? – ласково поинтересовался тот, внимательно разглядывая висевшие на пальцах писаря бутылки без опознавательных знаков.
Писарь поочередно поднял руки и, махнув головой на одну, затем на другую – ответил:
- Вот здесь – проявитель, а здесь – закрепитель! Фотографии иду печатать, для стенгазеты.
Прапор жутко боялся всякого рода химии, поэтому лично открыл перед писарем дверь, и даже по - отечески поддержал того за локоть:
- Тильки ни упади, голуба, бо тут ступенька!
В общем, традиция была спасена, водка использовалась по назначению. И даже писарю плеснули в честь праздника (не смотря на его протесты). А у защитников Отечества родился по этому поводу тост:
- Проявим и закрепим!
Был у них в роте солдат - срочник. Худой, длинный как оглобля, отчего форма на нем мешком висела, весь какой-то не складный, прыщавый… В общем, не солдат, а сплошное недоразумение.
Один у него плюс был – обладал каллиграфическим почерком, да и писал грамотно. Вот его при штабе писарем и устроили. Стенгазету вел «На боевом посту»: писал заметки, рисовал неплохо, фотографировал штабным фотоаппаратом на всех праздниках и мероприятиях, а заодно и для дембельских альбомов.
А в свободное от писанины время выполнял разные офицерские поручения. Сам командир части не гнушался его посылать в «чипок» за куревом или ещё за чем… В общем, неплохо он устроился, служба не пыльная, годки не третируют.
Однажды у дембелей большая проблема случилась: решили они, по традиции, сто дней до приказа отметить, а водку в необходимом количестве запасти не успели. И в город ни как не вырваться. Командир, наученный горьким опытом, решил ввести для дембелей сухой закон. Он отменил все увольнения солдат срочной службы, а на КПП поставил в наряд самого лютого прапорщика. У этого прапора нюх на алкоголь был как у собаки Баскервилей: он закодировался полгода назад, и, как говориться – ни себе, не людям.
Собрались дембеля в каптерке, совет держат, как бы пронести через КПП заветную жидкость. Тогда и пал выбор на штабного писаря: у него же свободный выход в город, пусть постарается на благо неизбежного дембеля.
Позвали писаря, объяснили ситуацию, денег дали. Тот вроде сначала заартачился, но ему пообещали разбить очки или того хуже, и он нехотя согласился.
Заикнулся было писарь про лютого прапорщика на КПП, который мог и штабного писаря запросто обыскать, и конфисковать все незаконное. Дембеля эту головоломку оставили на совести писаря: мол, выкручивайся, делай что хочешь, но что бы к назначенному сроку принес два пузыря.
Ближе к вечеру в роте раздался телефонный звонок, и взволнованный голос дневального сообщил, что через КПП только что прошёл писарь с двумя бутылками в руках, и что «лютый прапор» лично открыл перед ним дверь. Дембеля сильно подивились такой любезности прапорщика, и в окно казармы с замиранием сердца наблюдали, как по плацу, высоко задирая худые, длинные ноги, гордо шагал улыбающийся писарь, неся в руках две бутылки.
- Как, как ты пронёс, лишенец? Что ты прапору сказал?
Оказывается, писарь прикупил в ближайшем ларьке два пузыря водки и окольными путями дошел до расположения части. Не доходя КПП, он в первой попавшейся луже отмыл и отодрал этикетки с бутылок, затем сковырнул пробки и сунул в горлышки свои длинные и тощие указательные пальцы. И, сделав «морду кирпичём», понес драгоценный груз прямо через КПП, не скрывая и не тая свою ношу.
Естественно, его уже встречал «лютый прапор»:
- Чо це таке у тоби в грабках, хлопчик? – ласково поинтересовался тот, внимательно разглядывая висевшие на пальцах писаря бутылки без опознавательных знаков.
Писарь поочередно поднял руки и, махнув головой на одну, затем на другую – ответил:
- Вот здесь – проявитель, а здесь – закрепитель! Фотографии иду печатать, для стенгазеты.
Прапор жутко боялся всякого рода химии, поэтому лично открыл перед писарем дверь, и даже по - отечески поддержал того за локоть:
- Тильки ни упади, голуба, бо тут ступенька!
В общем, традиция была спасена, водка использовалась по назначению. И даже писарю плеснули в честь праздника (не смотря на его протесты). А у защитников Отечества родился по этому поводу тост:
- Проявим и закрепим!
