Приехал я как-то к парализованному больному.
Трудностей с диагностикой не было никаких, родственники мне всё объяснили. Инсульт случился пять дней назад, уже дважды приезжала «Скорая помощь» и был участковый врач.
В первый день больной ещё худо-бедно разговаривал и от госпитализации отказался категорически, решительно заявив:
- Либо сам оклемаюсь, либо дома подыхать буду. Поволочёте меня в больницу, прокляну!
Иван Семёнович был, видимо, чрезвычайно авторитетный в семье человек, невзирая на уже преклонный возраст, и родственники его проклятья боялись, как огня. Вдобавок, он ещё и уточнил:
- Говорить перестану, у себя в мозгу прокляну! Помру, и до конца жизни к вам в ваших снах приходить буду, и стану душить…
На следующий день он замолчал, и теперь лежал и молчал, а правая половина его тела перестала двигаться. То есть, речи о госпитализации можно было не вести, потому как уже немолодой сын рассказывал эту историю со зримым ужасом, а тихая жена пациента вообще помалкивала и только поминутно крестилась.
Значит, будем пытаться хоть как-то облегчить состояние больного на дому. Я в ту пору был уже довольно-таки опытным врачом, проработал в «Скорой помощи» немало лет, имел первую категорию, и не получал высшую только из-за лени. Я осмотрел больного и пришёл к выводу, что при такой форме инсульта если бы Ивана Семёновича лечили в стационаре, всё прошло бы гораздо мягче, но теперь момент уже был упущен. Я объяснил все эти вещи родственникам, старушка перекрестилась, и спросил:
- И каких чудес вы от меня ждёте?
- Да всё это, доктор, для нас не новость, - ответил сын, - нам все об этом говорят. Но отец два дня уже как есть перестал, одну только воду пьёт, а мы не хотим, чтобы он с голоду помер. Сегодня с утра забегала участковый врач, попросили её помочь, а она только фыркнула и убежала.
- Да вряд ли и я смогу чем-то помочь, - сразу расставил все точки над «И» я.
- Ну, хоть попытайтесь! – попросили родственники. - Уж очень у нас душа за него болит.
- Дело это рискованное, - предупредил я.
- Рискуйте, мы в ответе, - заверил сын, а бабушка кивнула.
И я рискнул, ввёл в вену один из наших медикаментов. Семёныч зарычал, и неожиданно сам сел, хотя все дни от начала болезни лежал пластом. Сын ахнул, а старушка, тут же сбегав за тарелкой с манной кашей, принялась кормить мужа. Угроза голодного голода миновала. Съев ложек пять, больной оттолкнул руку жены и попытался заговорить, но получалось только а, у, ы, и больше ничего. Впрочем, родственники и этим были очень довольны.
- Ну, ты силён, доктор, - сказал сын, прощаясь, - все бы так лечили!
- Случайность, - ответил я, - просто повезло.
Повторно я попал в эту семью через несколько дней. Сегодня, кроме сына и жены, в комнате сидела ещё пара старушек, то ли родственниц, то ли соседок. Мне рассказали, что состояние больного изо дня в день улучшалось, и Иван Семёнович сидел всё лучше и лучше, хорошо кушал и сам начал держать ложку левой рукой. Но старику не повезло и сегодня ночью случился повторный инсульт. «Скорая» уже была и всю возможную помощь оказала, но улучшения добиться не удалось – больной лежал на спине и молча глядел в потолок.
- Ну сегодня мне и ввести-то нечего, - сразу заявил я.
- Доктор, ну, хоть что-нибудь сделайте! Мы так в вас верим! – со слезами на глазах попросили жена и сын, а старушонки зашушукались.
Ну, что ты будешь с ними делать! И я присел возле больного. Померил ему давление, посчитал пульс, послушал, нет я решительно не мог ничего сделать!
- Крепитесь, Иван Семёнович, - сказал я, погладив его по руке - может быть, полегчает…
И вдруг Иван Семёнович повернул ко мне голову и сказал:
- Спасибо, доктор!
Ликование народа превысило все мыслимые пределы!
- Великий доктор! Лекарь Божьей помощью! Наложением рук лечит! – галдели старушки, а сын и жена старика всё пытались меня обнять.
Объясняться тут было бесполезно, и я просто убежал.
Трудностей с диагностикой не было никаких, родственники мне всё объяснили. Инсульт случился пять дней назад, уже дважды приезжала «Скорая помощь» и был участковый врач.
В первый день больной ещё худо-бедно разговаривал и от госпитализации отказался категорически, решительно заявив:
- Либо сам оклемаюсь, либо дома подыхать буду. Поволочёте меня в больницу, прокляну!
Иван Семёнович был, видимо, чрезвычайно авторитетный в семье человек, невзирая на уже преклонный возраст, и родственники его проклятья боялись, как огня. Вдобавок, он ещё и уточнил:
- Говорить перестану, у себя в мозгу прокляну! Помру, и до конца жизни к вам в ваших снах приходить буду, и стану душить…
На следующий день он замолчал, и теперь лежал и молчал, а правая половина его тела перестала двигаться. То есть, речи о госпитализации можно было не вести, потому как уже немолодой сын рассказывал эту историю со зримым ужасом, а тихая жена пациента вообще помалкивала и только поминутно крестилась.
Значит, будем пытаться хоть как-то облегчить состояние больного на дому. Я в ту пору был уже довольно-таки опытным врачом, проработал в «Скорой помощи» немало лет, имел первую категорию, и не получал высшую только из-за лени. Я осмотрел больного и пришёл к выводу, что при такой форме инсульта если бы Ивана Семёновича лечили в стационаре, всё прошло бы гораздо мягче, но теперь момент уже был упущен. Я объяснил все эти вещи родственникам, старушка перекрестилась, и спросил:
- И каких чудес вы от меня ждёте?
- Да всё это, доктор, для нас не новость, - ответил сын, - нам все об этом говорят. Но отец два дня уже как есть перестал, одну только воду пьёт, а мы не хотим, чтобы он с голоду помер. Сегодня с утра забегала участковый врач, попросили её помочь, а она только фыркнула и убежала.
- Да вряд ли и я смогу чем-то помочь, - сразу расставил все точки над «И» я.
- Ну, хоть попытайтесь! – попросили родственники. - Уж очень у нас душа за него болит.
- Дело это рискованное, - предупредил я.
- Рискуйте, мы в ответе, - заверил сын, а бабушка кивнула.
И я рискнул, ввёл в вену один из наших медикаментов. Семёныч зарычал, и неожиданно сам сел, хотя все дни от начала болезни лежал пластом. Сын ахнул, а старушка, тут же сбегав за тарелкой с манной кашей, принялась кормить мужа. Угроза голодного голода миновала. Съев ложек пять, больной оттолкнул руку жены и попытался заговорить, но получалось только а, у, ы, и больше ничего. Впрочем, родственники и этим были очень довольны.
- Ну, ты силён, доктор, - сказал сын, прощаясь, - все бы так лечили!
- Случайность, - ответил я, - просто повезло.
Повторно я попал в эту семью через несколько дней. Сегодня, кроме сына и жены, в комнате сидела ещё пара старушек, то ли родственниц, то ли соседок. Мне рассказали, что состояние больного изо дня в день улучшалось, и Иван Семёнович сидел всё лучше и лучше, хорошо кушал и сам начал держать ложку левой рукой. Но старику не повезло и сегодня ночью случился повторный инсульт. «Скорая» уже была и всю возможную помощь оказала, но улучшения добиться не удалось – больной лежал на спине и молча глядел в потолок.
- Ну сегодня мне и ввести-то нечего, - сразу заявил я.
- Доктор, ну, хоть что-нибудь сделайте! Мы так в вас верим! – со слезами на глазах попросили жена и сын, а старушонки зашушукались.
Ну, что ты будешь с ними делать! И я присел возле больного. Померил ему давление, посчитал пульс, послушал, нет я решительно не мог ничего сделать!
- Крепитесь, Иван Семёнович, - сказал я, погладив его по руке - может быть, полегчает…
И вдруг Иван Семёнович повернул ко мне голову и сказал:
- Спасибо, доктор!
Ликование народа превысило все мыслимые пределы!
- Великий доктор! Лекарь Божьей помощью! Наложением рук лечит! – галдели старушки, а сын и жена старика всё пытались меня обнять.
Объясняться тут было бесполезно, и я просто убежал.
