Жизнь – хитрая штука. Никогда не знаешь, что она преподнесёт тебе завтра.
Вот могли ли мы с Борей Писцовым предположить, что какое-то там искусство сыграет такую важную роль в наших судьбах?
Да ладно я. Я хоть немножко, но в курсе дел, что Микеланджело с Рафаэлем – это не только черепашки-ниндзя, но и заслуженные деятели культуры. И про непростые отношения Ван Гога с ушами, и про некоторые иные живописные художества.
А Боря – тот в данной сфере вообще по нулям.
- - - - - - - - - -
Мы с Борей тогда трудились в одном кабаке пивной направленности.
Не официантами, конечно, избави Бог! А «спецами по особым поручениям»: с поставщиками поругаться, кеги перетащить, проводку починить и всё такое прочее. Разнорабочие? Да хоть бы и так, мне это не зазорно. А уж Боре и подавно.
Боря вообще в этом плане кадр тот ещё, по сравнению с ним сфинкс египетский по части проявления эмоций – непоседливый егоза. И не в том смысле, что Боря тормоз (хотя есть за ним такой грешок), просто он такой и есть, сверхспокойный и невозмутимый.
Ну, так вот.
Работал наш пивняк, работал. А потом взял, да и встряпался во франшизу с какими-то модными англичанами.
Если без юриспрудической зауми, франшиза – это когда забугорные фирмачи дают нам право пользоваться их эксклюзивными понтами и прочими преференциями. А мы в свою очередь должны, хоть убейся, но им соответствовать.
Поначалу всё шло тип-топ. Кабак расцвёл и заколосился, что та картошка ГМО-шная. И это несмотря на то, что бокалы пришлось перетачивать под пинтовый калибр, пиво дорогое, закусь фирменная безвкусная... Но однако ж клиент повалил, да всё больше породистый и башлёвый.
Через какое-то время приезжают к нам эти самые франшизоидные англичане, типа с проверкой того самого соответствия. Надвинута ли у уличного зазывалы гвардейская меховая шапка на нижние ресницы? Укомплектована ли уборщица белым чепцом а-ля Джейн Эйр? Доливает ли бармен стаута после отстоя пены?
Проверяли-проверяли, но в итоге остались довольны.
Принимаются они тогда босса нашего - Глебыча, нахваливать: «Мистер Глебытч, всё вэривэльно, а кое-где даже вандерфульно! Да настолько, что Вы могли бы запросто претендовать на членство в нашем элитном бритиш-клабе. Это дало бы Вам плюс сто очей к имиджу, а также право на ношение лазоревого клубного пиджака. Правда, для этого Вы должны соблюсти одно условие…».
А Глебыч и повёлся. Глазки загорелись, щёчки раскраснелись, говорит аж с прихлёбом: «Неужели! Мечта стать членом настоящего английского клуба преследует меня ещё с тех времён, когда я был шустрым сопливым сперматозоидом. Подавайте Ваше условие, исполним, как не фак на фак, шит вопрос!».
«Мирикыл!» - говорят эти фишэндчипсы: «Тогда извольте организовать традиционный для нашего клуба британский пабфайтинг. Подготовьте своего бойца супротив нашенского. Через три месяца прям в этом же заведении битву и проведём. А для надёжности – вот Вам контракт, подпишите».
Тут Глебычу и подумать бы лишний раз. Но куда там! Он в предвкушении клубного клифта весь мысленно на оргазмы изошёлся. И подписал, дурень, англо-саксонские бумажки не глядючи.
- - - - - - - - - -
Хотя… Ну, пабфайтинг и пабфайтинг, делов-то. В переводе с Шекспира на Есенина это всего-навсего «кабацкий мордобой». Вроде бокса, только перчатки поменьше, или типа бойбезправил, но ногами дубаситься нельзя.
В поисках бойца Глебыч особо не заморочился. Нашёл какого-то Зелимхана, уплатил ему некислый аванс. И всё, дело сделано, можно опять приниматься мечтать о том, как здоровски будет тусить в пиджаке цвета небесных кренделей.
Идиллию, как это обычно и происходит в жизни, напрочь изговняли юристы.
Говорят боссу: «Илья Глебович, есть как бы проблемка. По подписанному Вами контракту боец-пабфайтер как бы должен быть как бы этническим русским. Вот, прочтите внимательно этот пунктик. Есть как бы опасение, что Ваш Зелимхан как бы не совсем подходит под это как бы требование…».
Вот тебе и на! Времени до боя всё меньше, денег на нового бойца нет, а забрать у Зелимхана аванс – задачка посложнее, чем взыскать с Киева долги за газ.
Но Глебыч и тут нашёлся. Сам лично принялся учить Зелимхана на Серёжу откликаться, открыл ему тайну падежей и склонений. Ещё бы чуть - и до деепричастий бы добрались.
И вот когда до эпохальной схватки остаётся всего ничего…
Заявляется Серёжа-Зелимхан и сходу заявляет, что: во-первых, Аллах акбар, а во-вторых, на днях его дядя стал замглавы района. В связи с чем, иншалла, он (в смысле Зелимхан) назначен рулить каким-то высокогорным МУП ЖКХ. И теперешний его высокий во всех смыслах статус не позволяет ему на потеху публике бить морды кяфиров, пусть даже и британских. Всем баркала и салам алейкум…
В общем, вырисовывается у нас пэоэлэнаяжэопэа.
- - - - - - - - -
- …Вот такая ерундистика, пацаны, - говорит нам с Борей Глебыч, - Не выставим бойца – будет грандиозный позор! На весь мир позор! Так что теперь от вас зависит не только честь нашего славного заведения, но и имидж всей державы в целом…
- В смысле, от нас? От нас с Борей? – переспрашиваю я.
- Именно! – проникновенно отвечает Глебыч, - Хотя лично от тебя, дрыщ, в меньшей степени, а вот Борис…. Борь, ты ведь, как выяснилось, когда-то боксировал? И даже был мастером чего-то по чём-то?
- Да, но это когда было, - басит Боря, - Всё в прошлом.
- Глупости! – парирует Глебыч, - Боксёров бывших не бывает! Ведь основные навыки-то остались? Хуки, там, свингеры, антрекоты. Выручай, на тебя вся надежда!
- Нет, босс, - говорит Боря, - Что толку от навыков. Я просто не смогу.
- Как же так! Ты же мужик! Боец! А насчёт не смогу… Вспомни, как говаривал классик? Тварь ли я дрожащая или право имею на двукратное увеличение оклада и ощутимую премию по итогам года?!
- Не знаю, босс…
- Чего не знаю?! Вышел, руками помахал, мандибулой потряс и махом обеспечил себе рост личного ВВП на 100%. Фигасе доходность! А даже и получил по лицу - что с того? Другим вон гражданам ежедневно прилетает забесплатно, а тебе за то же самое и 14-я и 15-я зарплаты, как с куста.
- Ну, не знаю, босс…
- Вот заладил, не знает он… Короче так. Бой завтра в десять вечера. Соглашаешься – все ништяки твои. Нет – увольняю к чёртовой бабушке. А в трудовой так и запишу: «За злостную ссыкливость». И ты потом хоть в суд, хоть в Юнеско жалуйся. Кстати, увольнение и дружка твоего тоже касается.
- Меня? – удивляюсь я, - Меня-то за что?
- За потворство ссыкливости и вялую гражданскую позицию. Так что, Борис?
- Ну-у-у… Я не зна… Ладно, ладно, я согласен.
- Тогда завтра обоим отгул, идите, готовьтесь.
- - - - - - - - - -
Когда Глебыч ушёл, мы заказали портера, и я стал допытывать друга:
- Борь, чего это ты развыпендривался? Ты ведь и правда был прекрасным боксёром! Кстати, никогда не понимал, почему ты соскочил на самом пике?
- То и соскочил… Видишь ли, звучит бредово, но… У меня закончилась злость.
- То есть как? – спрашиваю я, - В смысле - в каком смысле?
- Да в прямом! Мне, чтобы выйти на ринг, нужно разозлиться. А чтобы разозлиться - нужно, чтобы меня что-то выбесило.
- Ну, это у всех спортсменов так.
- У всех может и так, а у меня не так. Вернее так, но с особой припиздью.
… Сперва мне хватало просто разозлиться на соперника или, там, на тренера. А потом – раз! Как отшептало! И, как следствие - сплошные нокауты. Всё, думал, конец карьере.
Но как-то случайно посмотрел телевизор про политику. И такая волна злости меня накрыла! Эх, золотая пора была!.. Ельцин, олигархи, Басаев, импичмент… Вот я тогда наколошматил!..
А потом всё резко прекратилось. В смысле политика, конечно, не прекратилась, просто меня перестала цеплять. Я и так, и сяк – ничего! Пропала злость, и толку от меня на ринге стало не больше, чем России от ВТО…
Потом открыл для себя Дом-2. Мощная вещь! Год на ней продержался. Кубинца тогда именитого побил, об этом даже в газетах писали. Но стух и Дом-2.
Или та же попса. Раньше, бывало, посмотришь клип с каким-нибудь Сергеем Зверевым – на неделю для спаррингов хватает. Но та же беда, перестало торкать.
Дальше – хуже. Уже и телек, как таковой, перестал меня вдохновлять, какую б гадость там не показывали. До того дошло, что стал на попсовые концерты ходить.
А потом и это, и вообще всё остальное закончилось.
Так что нет у меня больше злости. И как завтра на ринг выходить – ума не приложу...
- Да быть того не может! – удивляюсь я, - Что, прям ничего-ничего не бесит?
- Угу.
- А дороги? А ГАИшники?
- Было. 2004-й. Арман Садыков, Казахстан. Нокаутом во втором раунде.
- А футбол? Наши кудесники квадратного мяча?
- Чуть поработало, но быстро выдохлось.
- А коммуналка? А реклама? А бабуськи у подъезда? А…
- Брось. Всё это и многое другое уже было, поверь. Когда успешно, когда не очень. Так что не напрягайся, ничем мне не помочь… Пойду-ка я схожу отлить…
Во дела! Кому скажи! То-то, думаю, он такой по жизни спокойный.
И тут вдруг... Просто чудо какое-то!
Бармен переключает плазму с музыкалки на местные новости… А там показывают, что завтра в нашем городе открывается выставка современного искусства. Типа: молодые постмодернисты-авангардисты-новаторы продемонстрируют свои креативные достижения …Это будет бомба …Многое может шокировать неподготовленного зрителя… И тэ дэ.
Когда возвращается Боря, я у него спрашиваю:
- Борь, а что ты думаешь о постмодерне?
- О чём? О модерне? Это ж вроде передача такая была, с Нагиевым и Ростом.
- Хорошо. А Кандинский и Шагал тебе знакомы?
- Кандинского знаю, сосед моих родителей по даче. Только куда он там шагал? Туша центнера под два, еле ползает.
- Тогда не всё потеряно! – говорю я. – Боря, завтра шею помой да оденься поприличнее. Мы с тобой идём на встречу с современным искусством.
- Это ещё зачем?
- За спортивной злостью.
- - - - - - - - - -
Назавтра прибыли мы на выставку, оплатили за вход по пятисотке и погнали осматривать экспозицию.
Поначалу всё вроде безобидно и даже в чём-то оригинально: хитрым способом закрученная винтом виолончель под названием «Страдания души гения», куры-гриль изображают «Танец» Матисса (не того, что «Дэу», а того, что французский живописец начала ХХ века), новогодняя ёлка, упакованная в презики...
Но у Бори уже и от этого глаза выпучились. Что и говорить, страшное дело это искусство.
А вот дальше – куда как круче.
Висит на стене лист ватмана, на нём потёки какие-то разноцветные. И обзывается всё это счастье «Тенденция потока».
Пока мы с Борей оху… ох, уж как недоумеваем над тем, что тут к чему, подлетает к нам бабец лет эдак тридцати–пятидесяти и принимается щебетать без умолку:
- Какая экспрессия, а?! Какой нестандартный подход! Художник проклизмировал себя гуашью, а потом излил свой талант на девственный лист. Видите, как ярко отразился его глубокий внутренний мир?
- Э-е-е… - блеет Боря.
- Банёшся! – подхватывает тётечка, - Не скрывайте эмоций, друг мой! Поверьте, это и есть лучшая похвала автору!
А вот, зацените, ещё одно его творение. Очень сложная техника: холст, темпера, вульвы. Я счастлива, что и мой нежный пурпурный ирис тоже поучаствовал в этом шедевре. Вон он, третий слева во втором ряду. Не верите? Могу показать…
Эх, мы от этой тётки как сквозонули!
И очутились в зале перфомансов.
Зал большой, но перегорожен гипсокартоном на своего рода комнатки.
Заскакиваем в один из таких закутов. Встречает нас там юноша в зелёных штанах, в зелёном же фраке и в зелёной вязаной шапочке. Ну чисто огурец.
- Добро пожаловать! – говорит он, - Проходите, присаживайтесь, вот креслица. Вам несказанно повезло, Маэстро сегодня ещё не выступал, так что вы увидите всю его мощь во всю его мощь! Ожидайте.
Прибомбились мы в кресла, сидим, ожидаем.
Зелёный притаскивает коврик и какую-то коробку. Коврик он расстилает в паре метров от нас, после чего кричит: «Маэстро! Прошу!».
Тут возникает сам Маэстро – босоногий бородатый типсонелло в бабской ночнушке. Или, если угодно, в хламиде. В руке у Маэстры банка сметаны.
Он укладывается на коврик спиной, задирает подол, под которым – ни труселей, ни кальсон, вообще ничего. И принимается обмазывать сметаной свои мундиалии.
Одновременно с этим Огуречек открывает коробку, и из неё высыпаются на пол штук пять-шесть маленьких тощих котяток.
Зелёный ногой подпихивает котят к хламидийному и патетично провозглашает:
Люди жестоки! Звери страдают!
Люди зверям помогать не желают!
Будь человеком, животных спаси!
Природа за это Вам скажет мерси!
… Котят, походу, реально дней несколько не кормили, судя по тому, как они на сметану накинулись…
А Огуречный продолжает:
- Своим перфомансом мы хотим показать, что помощь братьям нашим меньшим способна приносить удовольствие. Желающие могут приобрести любого котёнка. Котятки от кошки-крысоловки, чистоплотные, к лотку приучены.
А тепе-е-ерь!!! Господа, приготовьтесь! Катарсис близок! Ещё чуть-чуть!..
Но не судьба была сегодня катарсису.
Боря в один пендаль роняет хлипкую гипсокартонку вместе с Огуречным.
Всё это заняло секунды две-три. Но их хватило Маэстре, чтобы смекнуть чё-пачём, резво вспорхнуть со своего лежалища и задать дёру. Мало того, что дёру! Он ещё и умудрялся по пути следования лихо уворачиваться от пущенных Борей ему вослед экспонатов. Как тот Нэо Матричный.
Уж как не гнался за ним Борис – ушёл, гад….
- - - - - - - - - -
А в 22.00 начался пабфайтинг.
Кабак разукрасили, столы и лавки расставили по периметру, ринг отгородили. Интуристов понаехало тьма тьмущая.
Тамада двуязычный тявкает в микрофон: «Справа – король и гроза всех английских и уэльских пабов! Шататель труб Ольстера! Нюх топтатель Шотландии! Неоднократный победитель и чемпион всея Британии и стран Содружества! Великий и ужасный Доу Кракен Джо-О-О-О-онс!».
Выходит такой лысый плотный мужичара, весь утатуированный похлеще певца Тимати. И мурлет у него до того агрессивный! Как на картинках Кукрыниксов про звериный оскал империализма.
«Слева!» - продолжает ведущий: «Местная звезда! Борис Рашен Полар Фокс!
Ита-а-ак! Леди и джентльмены! Бо-о-о-ой!!!».
Гонг…
Боря бьёт…
Доу Джонс падает… И не поднимается... Бритиши даже толком факнуть не успели.
Тут, естественно, начинается чёрт-те что.
Англичане матерятся по-своему и обещают санкции по линии ОБСЕ. Наши же Борю за малым в полупопия не лобызают. Глебыч от счастья борзым зайчиком прыгает.
Я отвожу Глебыча в сторонку, говорю:
- Шеф, мы тут сегодня с Борей чутка расхуанчили выставку современного искусства. Как бы проблем не…
- Ты дебил? – говорит он, - Вон, посмотри - начальник УВД. А вон – прокурор. Все радуются победе! Да спали вы попутно и драмтеатр дотла, предварительно нагадив в оркестровую яму – и то бы всё простилось. А то какая-то выставка… Забей!
- - - - - - - - - -
Проходит с той знаменательной виктории недели три.
Ни с того, ни с сего выходит на меня мой бывший одноклассник Миша Табачник. Обзывает меня дружищем, и настойчиво просит о встрече. Что, кстати, удивительно, ибо по школе мы с ним особо не кентовались. Разные социальные уровни. У него - то дядя в Нью-Йорке, то шмотки из Милана. А у меня...
Ладно. Встретились. Сидим, трындим о том, о сём. И вдруг он заявляет:
- Это же вы с Борисом Писцовым выставку намармус разнесли?
Я от неожиданности аж поперхнулся.
- Расслабься, - продолжает он, - я ведь не из органов. И не с претензией. Наоборот, у меня деловое предложение. Короче, я сейчас представляю интересы одной маршанской фирмы, это типа продюсерского центра для художников. И вы с Борей могли бы оказаться нам полезны.
- Извини, Мишаня, - говорю я, - Что-то я не пойму.
- Всё очень просто, - говорит он, - Нынешнее искусство – гуано полное. Новые Серовы-Васнецовы-Шишкины не катят. Башлы и слава прёт тем, кто может явить либо понт, либо скандал. С понтом сложнее, а вот скандал – реальная маза! Вот вы, например, раздолбачили «Душу гения». Ну, скрипку ту гнутую…
- Скорее не скрипку, а виолончель, - вставляю я.
- Да один хер. «Душа» была, прямо скажем, так себе. Но вы, сами того не подозревая, обеспечили ей успех. Те, кто в теме, вялочлень эту разбитую от пыли оттёрли и историю ей пририсовали, про оголтелый шовинизм и всё такое. В итоге - было «Страдание души гения», стало «Смерть души гения». И теперь её начальную с хулькин гуй цену смело умножай на сто. И то хрен договоришься.
- И что?
- Художник Шаншар Ашурик, тот, что с котятами – наш клиент. Он вообще-то раньше слабо котировался. Но после вас его сам знаменитый Марат Гельминт заприметил и готов выставлять, а это уже совсем иной уровень.
- И что?
- Да как ты не поймёшь! Если ещё раз его твой Боря набуцкает, то Шаншариковы работы вырастут в цене в...
- Так мы ж его даже и не били.
- Били, не били, это неважно. Важен скандал, как таковой. Чтоб "богэма" взбудоражились. И тогда покатят бабки. А повезёт – так ещё и гранты можно срубить.
- Да ну, Миша, противно всё это как-то.
- Чего там противно! Наоборот. Мы, как тайные Че Гевары, разводим буржуинов и извращенцев на лавэ! Благородное же дело!
- Не знаю, Мишок. Тут думать надо, столько разных нюансов…
- А ты и подумай. Надумаешь – звони. Только сильно не затягивай, скандал хорош, пока он свеж! - говорит он и протягивает свою визитку…
- - - - - - - - -
А жизнь идёт своим чередом.
Боря на радостях жениться надумал. Ещё бы! При таких-то доходах.
Но тут…
Приходит факс, в котором великобританским по белому отпечатано, что в силу контракта стороны обязаны провести встречный бой на территории проигравшего бойца. То бишь в самой Англии.
Юристы клянутся-божатся, что они о том Глебыча своевременно предупреждали.
Но Глебыч и без них в афиге от попадоса. Ещё бы… Клифт ему выдать выдали, но вот золотую клубную плямбу – нет. А без плямбы пиджак - не пиджак, а галимый фуфлыжный беспонт.
И начинается всё сызнова. Глебыч опять Борю уговаривает, Боря опять капризничает. И опять в дело включаюсь я.
- Борь, - говорю, - ну что ты, в самом деле! Съездил бы, когда ещё такое получится?!
- Да всё то ж, - отвечает он, - Один раз прокатило, а сейчас что делать?
- Опять сходим на выставку, – говорю я.
- Есть у меня подозрение, братан, что это больше не сработает. К тому же тогда выставка была день в день с боем, а здесь – сутки туда, сутки там, и только на третий… Злость к тому времени уже и выветрится.
- Чепуха! – говорю я, - А выставку и злость я тебе обеспечу, будь спок. Тем более, что ещё две недели впереди…
В тот же вечер звоню Мише Табачнику. Сообщаю ему о нашей готовности оказать помощь труженикам постмодерна.
Встречаемся. Приезжаем в студию Шаншара Ашурика.
Принимаюсь я изучать новые Шаншариковы работы и концепции. Но всё – ни о чём! Овцы какие-то, в радужные цвета крашеные; опарыши на говядине; фигурное писянье на искусственный снег…
- И это искусство? И это креатив? Халтура! – возмущаюсь я, - Моего подопечного таким посредственным паскудством не проймёшь. Вам ведь для скандала нужна искренняя ярость?
- Именно так – отвечает Миша.
- Тогда всё это не годится, - говорю я, - Но… Есть у меня одна идейка…
- - - - - - - - -
За пять часов до рейса мы с Борей опять входим в чертоги авангардной культуры.
Осмотрели для затравки разные мелочёвные каляки-маляки, макраме из труб, мозаику из вяленой рыбы…
Наконец подходим к огроменному, можно сказать монументальному стенду.
На чёрной бархатной бумаге красочно намалёваны звёзды, туманности, галактики. Как в старом, тех ещё времён дембельском альбоме. Даже ещё красивее.
В межзвёздном пространстве имеются дыры. Типа глазков, сантиметра четыре в диаметре.
Смотришь в одну такую дыру – за ней открывается инопланетный пейзаж неимоверной красоты. В другую – аппетитная голая деваха на фоне гор. В третью – ещё одна вселенная, полная новых звёзд и загадочных галактик. В четвёртой – темень хаоса. В каждом глазке что-то особенное, неожиданное…
Борю этот шедевр прям заинтриговал. Он почти все дырки обсмотрел, да не по одному разу. Наклоняется к предпоследней…
И тут ему – бац! Прямо в глаз утыкается собственночленный писюн Шаншара Ашурика.
Ну а дальше начинается обещанный скандал.
Вселенная разлетается в клочья… Шаншар с визгами удирает… Боря с матами мчится за ним… Трубная конструкция распадается на элементы… Случайный посетитель получает по мордасам простого леща высокохудожественным лещом из мозаики...
- - - - - - - - - -
А через три дня – звонок из Лондона: наш Рашен Полар Фокс опять ухайдокал Кракена, не дожидаясь второго раунда.
И, как результат - Глебыч рассекает в полноценно укомплектованном клубном лапсердаке.
А Боря за счёт фирмы отгрохал в нашем кабаке грандиозную свадьбу. Плюс молодожёнам бонус от Глебыча – оплаченная неделя кайфов в Турции.
- - - - - - - - - -
Проходит с того ещё почти полгода.
Всё хорошо, всё нормально. До того нормально, что меня даже в отпуск отпустили.
Возвращаюсь я с отдыха. И прям на входе в кабак перестревает меня сам Глебыч.
- Значит так, дружок, – говорит он, - Пока ты отсутствовал, у нас опять аврал. Англичаны снова бой требуют. И чтоб непременно Борис участвовал.
- Да сколько ж можно! – возмущаюсь я, - Снова юристы не доглядели?
- Нет, теперь другая постанова. Плутократам этим островным, вишь ли, поражение в ихнем пабфайтинге – что нож вострый. Типа прищемлена их национальная гордость.
- А нам-то какое дело до этого? – спрашиваю я.
- Такое, что вопрос о предстоящем бое аж на уровне МИДов двух стран решался. На меня такие люди выходили, что и говорить страшно! Всё по-серьёзке.
- А Боря что?
- Боря согласен. Я с ним поговорил, он сказал, что готов и будет биться.
- И отлично, – говорю я, - А от меня-то что надо?
- Во-о-от. В этом-то и суть. Мне, короче, надо знать – победит Боря, или нет.
- Ну, здорово! – говорю, - Я-то тут при каких делах? Его и спросите.
- Ты из меня дурачка-то не делай! То я не понял, что это именно ты в прошлые разы Борю настропалял?! И каким-то боком всё это у вас завязано на художественные выставки.
- Чушь, - говорю я.
- Не беси меня! Особенно сейчас. Как ты там Борю драконишь – это твоё дело, я об этом и знать не хочу. Но мне нужна инфа, победит он или нет.
- Хорошо, - говорю я, - Только мне с Борей надо пообщаться, и позвонить кое-куда.
- Звони, общайся. Но чтоб сегодня же доложил. Имей в виду, англичане выставляют нового бойца. Я его презентацию видел – там полный трындец! Чувак размером с танк-подросток, да ещё и неоднократно судимый. И учти – бой уже послезавтра. Так, что поторопись…
Звоню я Табачнику. Тот говорит: «Я в Ливерпуле. Нас пригласили на гастроль! Такой успех, такой успех! А сейчас извини, не могу общаться, пресс-конференция начинается».
Ладно. Нахожу Борю, спрашиваю:
- Ты правда биться согласился?
- А что нет-то? Босс меня назначил управляющим филиалом, прикинь?! А то Алёнка моя меня заела. Говорит, мол, перед знакомыми западло, когда узнают, кем муж работает. А тут сразу - не халам-балам, а цельный директор филиала! Звучит!
- Плохие новости, Боря, - говорю я, - Выставка обламывается. Что-то ещё искать придётся… Может экспериментальный театр попробовать? Ты как насчёт театра?
- Да перестань, не надо ничего. Должность мне чисто-просто за выход на ринг отдают. Выйду, потрепыхаюсь чутка. Ну, пропущу с пяток ударов, ну упаду. А должность-то останется!
- А как же гордость? А как же злость?
- Да пошло оно всё! – говорит Боря, - Надоело! Пора остепениться, я ж теперь семейный человек. К тому же, победи я снова – от меня ж потом не отстанут, опять Глебыч чего-нибудь эдакое придумает.
- Обалдеть! – искренне восхищаюсь я, - Боря, ты красава! Не ожидал… Ну, за такую здравую логику и мудрость не грех и... Ты как, вечерком по пивку вдарить?
- О… Нет, братан. Алёна и так это дело не особо одобряет, да тут ещё и сегодня её мама приезжает в гости. Надо встретить, то-сё, сам понимаешь…
Захожу я к Глебычу, докладываю. Так, мол, и так: искусства не будет – это раз, Боря настроен на проигрыш – это два, лично я на его настрой объективно повлиять не могу – это три. А выводы, мол, делайте сами.
- Прекрасно! - говорит босс, - Ты ведь только из отпуска? Вот тебе внеплановая зряплата. Пройдёт всё хорошо – в конце года получишь ещё. А теперь свободен…
- - - - - - - - - -
Через два дня наступило послезавтра.
Бой Дик Уайтхелл-Деадсон VS Борис Полар Фокс я наблюдал из кухонного кабацкого окошечка.
Это было красиво, хоть и несколько скомкано...
Как потом деликатно отметила британская пресса: противники не успели проявить всё своё мастерство в полной мере…
А как иначе скажешь, когда Боря вырубил Дика на девятнадцатой секунде…
Сразу же после скоротечного боя Боря схватил микрофон и объявил, что он извиняется перед болельщиками. И что на сём он заканчивает свою карьеру, по семейным обстоятельствам.
И главное - что сегодняшней победе он целиком и полностью обязан своей тёще - Таисии Олеговне. Которая за какие-то сутки с небольшим подарила ему новые, доселе никогда не испытанные им эмоции и переживания.
Наши этот Борин сумбурный спич списали на счёт послематчевого шока, англичане – на загадочную русскую душу.
И лишь один я понял, в чём была суть…
- - - - - - - - - -
Боря и сейчас работает на Глебыча, командует филиалом. Важный такой стал! Раскабанел, заматерел. Немецкие бизнес-партнёры его уважают и немного побаиваются.
Немецкие – потому, что по итогам того паб-файтинга англичане расторгли с Глебычем все отношения. Даже чуть было не отобрали у него клубный пиджак.
Но Глебыч заключил новую франшизу. С немцами. И теперь сеть его кабаков называется «Глюкенбахер». На мой взгляд – не самое удачное название. Но франшиза есть франшиза, надо соответствовать.
У Глебыча, кстати, потом были серьёзные проблемы. Бедолага, аж поседел весь. Но выкрутился. Он вообще в этом плане непревзойдённый мастер.
Да ладно Глебыч… Слухи даже ходили, что сам Березовский нехило тогда поставил на Деадсона. После чего он, якобы, и покатился вниз по финансовой лестнице. И докатился до подвязывания шарфика в ванной. Хотя… Мало ли, какие слухи ходят?
Я же от Глебыча ушёл. Как тот колобок.
Теперь у меня свой небольшой бизнес. Шиномонтажка, магазинчик разных автопричиндалов, мойку вот планирую. Когда есть начальный капитал – своё дело организовать вполне себе возможно.
Как получить начальный капитал? Это у всех индивидуально.
Мой же рецепт прост – вера в друзей. Несмотря ни на что. А иногда и вопреки.
Ну, разве что ещё и такая мелочь, как порядочный букмекер. Готовый без проблем выплатить по рискованной ставке 1:150.
© Визирь Бухара Эмирского
