Сережка признался, что он уже не любит меня, мир разбился вдребезги… Мы ведь двенадцать лет вместе! И что делать, если я просто без него не могу?
Евгения, 32 года
Ничто не предвещало катастрофы, которая вот-вот должна была изменить мою давно и вроде бы прочно налаженную жизнь, казавшуюся прекрасной, между прочим без особых преувеличений. Нахальное, абсолютно не характерное для ноября солнце било в окна, приглашая успеть насладиться последним теплым воскресеньем накануне неумолимо надвигающихся зимних холодов.
Когда я наконец-то соизволила слезть с кровати, стрелка часов уже приближалась к десяти. Муж все еще тихонько посапывал под одеялом. В последнее время с Сережкиной физиономии даже во сне не сходило выражение крайней озабоченности, причину которой он, несмотря на неоднократные намеки, назвать отказывался. А самостоятельно догадаться, в чем дело, мне не удавалось. На работе у него как будто все в порядке, дома чисто, уютно и кормят вкусно. Опять-таки, жена не только красавица (ну как себя, любимую, не похвалить?), но и умница: капризничает крайне редко, зарабатывает весьма прилично, а скоро вообще займет должность начальника отдела, тогда и сам черт ей будет не брат… Ну и что еще, спрашивается, нужно для счастья взрослому состоявшемуся мужчине? Нет, сегодня следует непременно вытащить благоверного на прогулку (тем более что погода прямо-таки шепчет) и снова попытаться его разговорить. Или, по крайней мере, задекларировать, что все у нас замечательно, и что, пока мы вместе, нам ничто не страшно, и так далее…
— Главней всего погода в доме, а все другое суета, — пропела я, погладив Сережку по щеке. — Есть я и ты, а все, что кроме, легко уладить с помощью зонта-а-а…
Я никогда не думала, что моя жизнь может так мгновенно и так страшно измениться!
— Дай поспать хоть в воскресенье! — муж не проявил особого желания проснуться.
— Вставай, соня! — Я поцеловала его. — Уже десять! Сейчас быстренько приготовлю завтрак, а потом пойдем гулять… Мужчина моей жизни, по обыкновению хмурый и все еще небритый, возник на пороге кухне как раз тогда, когда я выкладывала на, тарелки яичницу-глазунью, щедро сдобренную хорошо прожаренными охотничьими сосисками — пускай не самое полезное, зато уж точно самое его любимое утреннее блюдо. Сама я, разумеется, предпочла бы овсянку «а-ля Бэрримор» с орехами, изюмом и курагой, однако вкусы мужа нужно уважать, особенно тогда, когда его настроение далеко от радужного… К сожалению, вернуть любимому хорошее расположение духа не удалось— яичница не помогла. Идти со мной на прогулку он отказался и продолжал думать свои невеселые думы, не обращая никакого внимания на мое оптимистичное щебетание. Щебетать я, впрочем, скоро прекратила, потому как занятие это оказалось совершенно бесполезным.
— Женя, — тяжко вздохнув, Сережка нарушил затянувшееся молчание. — Присядь… Мне нужно кое-что тебе сказать…
— Мне тоже ужасно хочется кое-что тебе сказать! — искренне обрадовалась я мужниному стремлению пообщаться.
— Можно все-таки я первый? — сердито поинтересовался мой благоверный.
— Запросто! Только сначала хочу напомнить, что люблю тебя… — я продолжала вести себя, как сладкая идиотка. Любимый посмотрел на меня как-то странно и в конце концов решился:
— Послушай… Нет-нет, пожалуйста, прошу тебя, не улыбайся, не пытайся меня обнимать и целовать, просто послушай! Женя, Я ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕ ЛЮБЛЮ!
Кажется, мое сердце остановилось…
— Пойми, я много думал… — продолжал он. — Я не чувствую к тебе того, что раньше! И дело даже не в том, что не осталось прежней влюбленности… Между нами вообще больше ничего не осталось!
— У тебя появилась другая женщина? — Мне все-таки удалось это выговорить.
— Да нет у меня никакой другой женщины! — рявкнул муж и тут же отвел глаза, явно стараясь не замечать выражения моего лица. — Просто не хочу тебя обманывать… Нам лучше расстаться, Женя! «Только не вздумай рыдать», — подала голос моя раненая гордость, и тут же по щекам покатились предательские слезы.
— Ты же это несерьезно..? — с надеждой спросила я. — Признайся: ты пошутил? Не ответив, Сережа обнял меня, как всегда, давая возможность выплакаться на своем плече, а я, пытаясь осознать, что вот этого самого плеча в моей жизни теперь не будет, все не могла остановиться. Как же так? Почему? За что? Значит, двенадцать лет любил, а теперь не любит? Но я все та же! Выгляжу отлично, со дня свадьбы не прибавила ни единого килограмма, не перестала за собой следить. Муж для меня, как и прежде, — свет в окошке… Тогда что случилось?
В ответ на все эта вопросы (Господи, как же мне сейчас за них стыдно!) Сережка твердил, что очень виноват, что вовсе не хотел меня обижать — просто больше не любит, и все… Он был спокоен, заботлив и решителен, мой муж, а я буквально чувствовала, как земля уходит из-под ног… Кажется, всего несколько дней назад он объяснялся в любви, а теперь смотрит чужими глазами и говорит ужасные вещи! Говорят, у мужчин тоже бывают «пмс» — ну, перепады настроения, чрезмерная раздражительность и все такое… Может, это как раз тот случай? Но Сережа никогда не предлагал расстаться! Конечно, у нас, как и в каждой семье, случались кризисы. Несколько лет назад муж на коленях умолял дать ему еще один шанс. Тогда он изменил мне, и я всерьез собиралась подать на развод, но простила и осталась с ним, кретинка! Мои тягостные размышления прервал телефонный звонок: шефиня просила завтра прийти на работу пораньше, мол, есть серьезный разговор, потом, очевидно, поняла, что я не в настроении, и тактично попрощалась.
— Сереж, прошу, не руби сплеча, подумай еще раз… — безнадежно попросила я.
— Женя, я уже все решил! — Он был неумолим.
…Все-таки хорошо, что у меня есть работа (только она теперь и осталась)! В офисе на страдания обычно не остается времени. Но дома боль наваливалась со страшной силой — так, что трудно было дышать. Еще несколько дней я унижалась перед мужем, хотя каждое утро обещала себе не терять лило. Когда от лица уже почта ничего не осталось, стало ясно: надежды на то, что все образуется, больше нет. Не срабатывали ни мольбы, ни железобетонные аргументы, ни дурацкие бабские угрозы. Сережка не то чтобы отказывался разговаривать — он просто меня не слышал… И вот в один совсем не прекрасный день муж упаковал свои вещи в чемодан и картонные коробки и вывез их в недавно снятую квартиру. Вместе с коробками исчезла Сережкина зубная щетка, его любимая чашка, бокал для пива, компьютер и весь тот балаган, который неизменно возникал вокруг мужа — вне зависимости от того, чем он занимался… Наверное, только тогда я до конца поверила, что он действительно меня бросил. Бросил! Плакать смысла не имело — все равно никто меня не пожалеет, но эта мысль не спасала. Я засиживалась на работе до неприлично позднего времени пустая квартира внушала ужас и возвращаться туда не хотелось. Выходных теперь боялась просто-таки панически, поскольку не имела понятия, чем себя занять. По утрам приходилось чуть не за волосы стаскивать себя с постели, а пообщаться можно было разве что с зеркалом, которое, кстати, решительно отказывалось меня радовать, что неудивительно: горе, как известно, только рака красит… Это самое зеркало я вскоре люто возненавидела (а вам понравилось бы лицезреть постоянно опухшие от слез глаза и унылую физиономию?), одновременно осознавая собственную несправедливость: не фиг на зеркало пенять, коли рожа крива!
В офисе на страдания нет времени, но дома боль наваливалась на меня, не давая дышать.
А вот пословиц мне в те дни почему-то вспоминалось великое множество, причем никакого оптимизма они чаще всего не внушали. Печальные (немил белый свет, когда милого нет; без мужа жена сирота), суицидальные (только и ходу, что из ворот да в воду; хоть утопиться, хоть удавиться), затем мстительно-насмешливые (любовь зла, полюбишь и козла), философские (насильно мил не будешь; чему бывать, того не миновать) и наконец исполненные смирения (Господь терпел и нам велел; терпи, казак, атаманом будешь).
К счастью, довольно скоро мое вынужденное одиночество было нарушено самым неожиданным образом. Однажды поздно вечером, уходя с работы, я вдруг заметила свет в кабинете, где у нас располагается бухгалтерия. Поскольку никакого света уже вроде как быть не могло, я заглянула туда и обнаружила Машку Зайцеву, нашу новую бухгалтершу, за весьма странным занятием — поставив среди рабочих столов раскладушку, она застилала ее одеялом, похоже, собираясь завалиться спать прямо в офисе. Увидев меня, девчонка явно испугалась.
Ой, Евгения Викторовна! А я тут… — замямлила Машка, пряча глаза. — Извините… — она чуть не плакала.
— Ты чего домой-то не идешь? — моему изумлению не было предела. — Конечно, можно трудиться допоздна, но ведь не ночевать же на работе!
— Некуда идти, — горестно всхлипнула моя собеседница. — Из прежней квартиры выставили, а новую еще не нашла… — Хватит хныкать, — решительно заявила я. — Собирай шмотки. Ко мне поедем!
— К вам? — Она недоверчиво покачала головой. — Нет… Это, наверное, неудобно…
— Неудобно спать, на потолке, — отрезала я. — И еще в офисе. Комната свободная имеется. Так что у тебя будет жилье, а у меня — компания. Все по-честному! Сергей подобной благотворительности (он определил бы мой поступок именно так) не одобрял: по его глубокому убеждению, каждый должен решать свои проблемы сам, но мне спонтанно принятое решение с каждым днем нравилось все больше.
Машка оказалась замечательной компаньонкой! Всегда веселая, как птичка, девчонка эта, тем не менее была не по возрасту (ей всего-то двадцать пять) тактична — дурацких вопросов про мужа не задавала, в душу не лезла, но так вышло, что я сама поведала ей о своих несчастьях. Правда, признать наличие несчастий Машка отказалась наотрез: «Пусть сдохнут все, кто нас не захотел», и точка!
Так у меня появилась закадычная подружка. Мы обсуждали всех и вся, вместе бродили по магазинам, выбирая обновки, в общем, вели жизнь двух свободных и независимых женщин. Впрочем, вскоре в нашем маленьком «семействе» случилось пополнение. Как-то после работы, когда я, замерзшая до судорог, сидела на остановке в ожидании автобуса, откуда-то из темноты выскочил крохотный рыжий котенок и с отчаянным мяуканьем влез ко мне на колени.
— Здрасте-пожалуйста, — улыбнулась я. — И откуда, интересно, ты взялся? Рыжий нахаленок, понятное дело, ничего не ответил, бодро забрался прямо за пазуху и оттуда еще раз мяукнул: мол, долго ты еще на таком холоде торчать собираешься? Немедленно пошли домой!
— Ну, домой так домой, — вздохнула я, послушно встала со скамейки и подняла руку, останавливая такси.
По дороге размышляла над тем, что еще месяц назад появление в квартире и представителя семейства кошачьих было бы немыслимо — Сережа искренне считал, что животным следует жить в дикой природе, а не в доме. Сейчас остановить мой порыв было некому, а идея обзавестись домашним любимцем показалась необыкновенно привлекательной. Должно быть, именно тогда до меня стало доходить, что быть самостоятельной, наверное, не так уж плохо… Машка пришла от Рыжика в восторг, напоила его молоком и куда-то убежала. Через полчаса она приволокла очаровательный домик, специальный корм для котят и другое «приданое». Мы уселись в кухне, прихлебывая чай и наблюдая, как маленький разбойник играет с фантиком от конфеты, и внезапно я почувствовала себя… счастливой!
— Знаешь, Машка, а жизнь-то ведь налаживается! — озвучила стой ощущения.
— Это ты о возможности безнаказанно подбирать на улице и приводить домой бездомных подруг, мужчин и котят? — лукаво поинтересовалась Машка.
— В том числе и об этом. — Отрицать очевидное было глупо, хотя о мужчинах речь пока что не шла. — Но, знаешь, ведь в самом деле странно… Всего каких-нибудь полтора месяца назад, когда муж ушел, мне хотелось сигануть с крыши, утопиться и повеситься одновременно, однако сейчас меня почему-то обуревают совеем другие желания…
— Например? — не отставала Машка.
— Ну, например, научиться водить машину! Мне всегда этого хотелось, но Сергей говорил, что это занятие не для женщин, что у меня все равно ничего не получится, незачем даже и пытаться…
— Глупости какие! — рассердилась Машка. — Зрение у тебя стопроцентное, реакция отличная, поэтому для того чтобы сесть за руль, противопоказаний нет! И вообще, кто может тебе это запретить? Туг она была абсолютно права. От осознания открывшихся перспектив у меня захватило дух. Теперь я могу… Да я же практически все могу! Могу принести домой котенка. Могу пойти на курсы вождения. Могу поехать путешествовать — до сих пор это было абсолютно недоступным удовольствием.
Сережка, сам будучи убежденным домоседом (поездки — это дорого и утомительно), о том, чтобы отпустить меня куда-нибудь одну, даже слышать не желал. А я мечтала увидеть знаменитые белые ночи Санкт- Петербурга, посетить Лувр и Елисейские поля в Париже, попасть на сафари в Африку, поплавать с аквалангом в Красном море! Существовали, кстати, и другие бонусы, о которых раньше почему-то не думалось. Больше мне не приходится выслушивать ежедневные жалобы на скуку и отсутствие смысла жизни. «Как не хочется идти на работу! — этими словами мой экс-супруг обычно начинал каждый новый день. — Кругом дерьмо! Шеф — злобный недомерок, коллеги — придурки, подхалимы и карьеристы…» А еще теперь никто не ворчал, что я вызывающе одета, что моя прическа далека от совершенства, никто не внушал, что есть вещи, справиться с которыми мне не дано в принципе, и никто не читал нотаций, если, не дай Бог, к восьми часам не готов ужин…
Это что ж получается?! Муж меня не бросил — он меня освободил?! И можно делать то, что раньше по непонятным причинам не дозволялось, и чего я честно не делала, боясь обидеть любимого?.. Откладывать в долгий ящик реализацию новых возможностей было глупо, и уже на следующий день я записалась в автошколу и начала детальное обдумывание своих грядущих туристических подвигов и других планов на будущее. А еще приняла одно очень важное решение. Разумеется, в моей жизни однажды появится мужчина (от ухода в монастырь, пожалуй, пока воздержусь), но… Каким бы он ни был, отказываться от своих желаний я больше не стану ни за какие пряники. Буду жить так, как я хочу!
