Люди, у которых есть шрамы, полученные в результате разных событий и обстоятельств, в большинстве своем стесняются показывать их, у многих развиваются комплексы неполноценности.
Софи Майенн из Лондона, Англия, работает над тем, чтобы изменить эти представления в своем фотопроекте « За шрамами» , серии острых фотографий людей, их шрамов и рассказов, стоящих за ними.
Можно сказать, что проект оказал положительное влияние на большинство участников. Люди, рассказывая и показывая свои шрамы, избавлялись от неуверенности и становились более открытыми и общительными.
Прокрутите вниз, чтобы посмотреть некоторые фотографии из удивительного и вдохновляющего проекта Софи, а также краткое описание рассказов, стоящих за ними.
Майя
Последние несколько месяцев были чрезвычайно сложными, так как состояние моей кожи резко ухудшилось. С 18 месяцев, когда мне был поставлен диагноз буллеза эпидермолиза в начале этого года, я могла жить почти нормальной жизнью, несмотря на мою кожу, ее легко было скрыть. Но в начале этого года состояние начало быстро ухудшаться. Моя уверенность и чувство собственного достоинства почти не существуют. Большую часть моего времени я трачу на уход за кожей и обезболивание и это всегда будет в моей жизни,
но я не позволю, чтоб вся моя жизнь сосредоточилась на этом. Участвуя в проекте, хочу, чтоб все люди, у которых такие же проблемы, не опускали руки.
Милосердие
Свои шрамы-ожоги я получила в результате домашнего насилия в возрасте 29 лет. Я называю их своими самыми драгоценными и дорогими ювелирными украшениями, которыми владею. Я выжила, и если фотографии моих шрамов могут помочь кому-то еще, тогда это хорошо для меня! »
Трейси
Меня зовут Трейси. Я 45-летняя мать двоих детей.
В 2012 году перенесла сразу несколько тяжелых заболеваний - менингит, сердечный приступ и операцию на сердце, трахеостомию. Находилась несколько месяце в реанимаци, не могла ходить и разговаривать. Благодаря лечению и вниманию врачей , выздоровела.
Агнесса
«В 1997 году в возрасте 7 лет я пережила взрыв газа. Мне сделали 27 реконструктивных операций, мне всегда нравились мои шрамы, для меня они прекрасны, они особенные».
Меган
Когда мне было 14 лет, я спасла лошадь по имени «Полет», и я сразу же влюбилась в нее. Однажды утром я кормила лошадей на поле (как и каждое утро). Полет попыталась выгнать за собой другую лошадь, но промахнулась и ударила меня по лицу. Сначала я была шокирована, я была молода и одна в поле и покрылась кровью. Потом было длительное лечение. В настоящее время шрам - часть моего лица, у меня есть возможность обратиться к пластическим хирургам и удалить шрам, но я этого делать не буду.
Изабелла
«Сейчас я сержусь на весь мир. За 2 года и 2 дня мне сделали несколько операций, но результат меня не устраивает, но я согласилась принят участие в проекте.
Бинту
«Когда мне было 11 месяцев, случайно опрокинула на себя чашку с горячим чаем, обожгла левое плечо, грудь и живот. Своего тела без шрамов я не помню. В некоторые дни я думаю: "Это просто шрамы. У всех есть шрамы". Но иногда вижу, как люди с отвращением смотрят на
следы моих ожогов.
Хлоя
С 13 лет у меня было несколько попыток самоубийства, напоминанием остались шрамы. Мои шрамы рассказывают мою историю.
Сэм
«Я играл с ручным пистолетом в 14 лет, в результате получил ранения и жизнь в инвалидном кресле. Но, несмотря на то, что вы могли бы подумать, я никогда не находил причины, чтобы стать жертвой моего состояния. Мои духовные и физические шрамы заставляли меня укрепляться, укрепляться. Я хотел стать теннисистом, поэтому стал теннисистом. Я хотел стать моделью ... Я модель. Являясь моделью. Я работаю в индустрии моды, представляя людей, которые имеют ограничения, но не ограничены. Они любят, они сражаются, они побеждают, они проигрывают. Они реальны, и моя история помогает им понять, насколько они красивы и значимы. Все шрамы включены.
Зузанна
«Я родился без обеих кистей рук. Когда я был одним, у меня была первая операция на правой руке. Через год врачи решили действовать по левой руке. На моих руках работали два разных врача. Первая операция прошла хорошо. Во время второй операции были некоторые осложнения. Врачи не знали, что кости в левой руке отличаются от тех, что находятся в моей правой руке. Когда мне было 15, я заметил, что с моим левым запястьем что-то не так. Нужна была еще одна операция. Это заболевание называется hemimelia, и случай, подобный моему, случается для 1 из 100 000 человек. У меня всегда была большая проблема с моими шрамами - я не могла принять себя из-за них. Наконец, я чувствую, что мне не нужно скрывать шрамы.
