Не складывается, просто рассыпается Мишкина счастливая и беззаботная ещё недавно, жизнь. Ведь жили душа в душу. Чего этим бабам нужно, не поймёшь.
С работы домой, из дома на работу. Если куда в гости, по делам или погулять — всегда вдвоём. Потом детишки пошли: тоже вместе. Ну, хорошо же было! И на тебе...
— Ухожу. Устала. Задолбали. Свободы хочу. И любви. Ты так не умеешь.
Это всё о чём? Ладно взбрыкнула бы, гульнула разок-другой, уходить-то зачем? Семья всё же. Хозяйство, быт, дети. Всё отрегулировано, притёрто, нигде не скрипит: живи, не хочу.
Так не захотела, зараза. Надобно-то чего? Может, он с превеликим удовольствием то недостающее, из под земли достать готов.
У других бабы как бабы — всему рады. Чего ни добудь, всему рады, а этой как не упакуй, всё одно — не так.
Так скажи, как... На всё соглашался же. Нет, хочу такую же, но с перламутровыми пуговицами.
А он бабу нормальную хочет, только и всего. Это что, много или как? С ручками и ножками. Обыкновенную. Только без чрезмерных претензий.
Бывают такие, скажите?
Вон, сосед, придёт в получку в пополаме, лыка не вяжет, зарплаты нет, спёрли, ещё и в глаз своей дражайшей супружнице засветит, для профилактики, чтобы знала, кто в доме хозяин.
Та, — Петечка, Петечка, только не уходи, не бросай сиротинушку. Всё для тебя сделаю, — Тьфу! Может и его жена того же хочет, мечтает, чтобы мужик власть применил?
Только не умеет Мишка. Мамка научила к женщинам и детям со всем возможным уважением: чтобы в доме всё было, в том числе обстановка доверия и согласия.
Если бы жена на три копейки больше него получку принесла, он бы от тоски и стыдобы повесился: значит и цена мужику такая, копеечная. Эх, сколько ни старайся...
Детишек жалко. Им для полного счастья обязательно мамка нужна.
Женский догляд с мужским воспитанием разнится: отец одному, мамка — другому научат, а так что? Сироты, подранки.
Беда! Ничего не попишешь, жизнь всё одно продолжается. Нужно приспосабливаться. Деткам тоже.
Самостоятельность свою пользу имеет. Иногда те, кто резко материальный старт взял без достаточного обеспечения старанием и способностями, до финиша могут не добежать: тише едешь - дальше будешь. Так им и скажу, что отсутствие мамки — тоже фора, не повод для отчаяния.
Горюет Михаил, про себя, молча, лишь своему внутреннему слушателю жалуется. Больше некому.
На рынок нужно по дороге заскочить,прикупить того, сего. Короче, провизии на неделю. Некогда каждый день по магазинам гулять.
Пусть на рынке немного дороже, зато попутно, время тратить не нужно. Мяса возьмёт,сыра, колбаски, гречки обязательно, хлеб... На что денег хватит.
Мишка стоит в очереди. Народу не много, но ассортимент на лотке большой — долго отпускают.
Остался один человек впереди, подходит нищенка. Или попрошайка.
Одежда на ней вроде новая, но неопрятная, помятая. Гардероб висит, словно на огородном пугале. Взгляд какой-то пугающий. Ведьмака, что ли?
— Милок, исти хОчу. Поможи сиротинушке. Купи кусочек колбаски.
— Это не сложно. Конечно, бабушка. Голод — не тётка. Может и мне на старости помощь понадобится.
Подошла очередь. Мишка просит продавщицу завесить триста граммов докторской колбасы. Та уж было принялась отрезать, когда старушка молвила, — да нет, милая, триста граммов, но только вон той, зернистой, сырокопчёной.
Мишкин альтруизм мигом волной смыло. Это же надо, совсем как его жёнушка. С перламутровыми, бля, пуговицами и алмазной пылью.
— Не нужно, Надюша, — так продавщицу зовут, — ничего ей завешивать не нужно. Говна ей на лопате, пусть жрёт.
Ишь, разборчивая какая. Я той колбасы сам никогда не пробовал, карман жидковат, чтобы такую роскошь покупать.
Понятно теперь, чего его дражайшей супружнице надобно было. Того же говна, на той же лопате. Надо же, словно в одном гнезде вылупились. А может это она и есть, только в будущем?
Бабка заверещала, затопала ногами, начала грозить вечными карами, проклятьями, принялась плеваться, материться...
Народ оглянулся, посмотрел на такой расклад. Попрошайка-то с непомерными амбициями. Значит, не голодная.
Всё, бабка, можешь уходить. Сегодня тебе здесь ничего не обломится.
Не твой день.
©ValeryStolypin
С работы домой, из дома на работу. Если куда в гости, по делам или погулять — всегда вдвоём. Потом детишки пошли: тоже вместе. Ну, хорошо же было! И на тебе...
— Ухожу. Устала. Задолбали. Свободы хочу. И любви. Ты так не умеешь.
Это всё о чём? Ладно взбрыкнула бы, гульнула разок-другой, уходить-то зачем? Семья всё же. Хозяйство, быт, дети. Всё отрегулировано, притёрто, нигде не скрипит: живи, не хочу.
Так не захотела, зараза. Надобно-то чего? Может, он с превеликим удовольствием то недостающее, из под земли достать готов.
У других бабы как бабы — всему рады. Чего ни добудь, всему рады, а этой как не упакуй, всё одно — не так.
Так скажи, как... На всё соглашался же. Нет, хочу такую же, но с перламутровыми пуговицами.
А он бабу нормальную хочет, только и всего. Это что, много или как? С ручками и ножками. Обыкновенную. Только без чрезмерных претензий.
Бывают такие, скажите?
Вон, сосед, придёт в получку в пополаме, лыка не вяжет, зарплаты нет, спёрли, ещё и в глаз своей дражайшей супружнице засветит, для профилактики, чтобы знала, кто в доме хозяин.
Та, — Петечка, Петечка, только не уходи, не бросай сиротинушку. Всё для тебя сделаю, — Тьфу! Может и его жена того же хочет, мечтает, чтобы мужик власть применил?
Только не умеет Мишка. Мамка научила к женщинам и детям со всем возможным уважением: чтобы в доме всё было, в том числе обстановка доверия и согласия.
Если бы жена на три копейки больше него получку принесла, он бы от тоски и стыдобы повесился: значит и цена мужику такая, копеечная. Эх, сколько ни старайся...
Детишек жалко. Им для полного счастья обязательно мамка нужна.
Женский догляд с мужским воспитанием разнится: отец одному, мамка — другому научат, а так что? Сироты, подранки.
Беда! Ничего не попишешь, жизнь всё одно продолжается. Нужно приспосабливаться. Деткам тоже.
Самостоятельность свою пользу имеет. Иногда те, кто резко материальный старт взял без достаточного обеспечения старанием и способностями, до финиша могут не добежать: тише едешь - дальше будешь. Так им и скажу, что отсутствие мамки — тоже фора, не повод для отчаяния.
Горюет Михаил, про себя, молча, лишь своему внутреннему слушателю жалуется. Больше некому.
На рынок нужно по дороге заскочить,прикупить того, сего. Короче, провизии на неделю. Некогда каждый день по магазинам гулять.
Пусть на рынке немного дороже, зато попутно, время тратить не нужно. Мяса возьмёт,сыра, колбаски, гречки обязательно, хлеб... На что денег хватит.
Мишка стоит в очереди. Народу не много, но ассортимент на лотке большой — долго отпускают.
Остался один человек впереди, подходит нищенка. Или попрошайка.
Одежда на ней вроде новая, но неопрятная, помятая. Гардероб висит, словно на огородном пугале. Взгляд какой-то пугающий. Ведьмака, что ли?
— Милок, исти хОчу. Поможи сиротинушке. Купи кусочек колбаски.
— Это не сложно. Конечно, бабушка. Голод — не тётка. Может и мне на старости помощь понадобится.
Подошла очередь. Мишка просит продавщицу завесить триста граммов докторской колбасы. Та уж было принялась отрезать, когда старушка молвила, — да нет, милая, триста граммов, но только вон той, зернистой, сырокопчёной.
Мишкин альтруизм мигом волной смыло. Это же надо, совсем как его жёнушка. С перламутровыми, бля, пуговицами и алмазной пылью.
— Не нужно, Надюша, — так продавщицу зовут, — ничего ей завешивать не нужно. Говна ей на лопате, пусть жрёт.
Ишь, разборчивая какая. Я той колбасы сам никогда не пробовал, карман жидковат, чтобы такую роскошь покупать.
Понятно теперь, чего его дражайшей супружнице надобно было. Того же говна, на той же лопате. Надо же, словно в одном гнезде вылупились. А может это она и есть, только в будущем?
Бабка заверещала, затопала ногами, начала грозить вечными карами, проклятьями, принялась плеваться, материться...
Народ оглянулся, посмотрел на такой расклад. Попрошайка-то с непомерными амбициями. Значит, не голодная.
Всё, бабка, можешь уходить. Сегодня тебе здесь ничего не обломится.
Не твой день.
©ValeryStolypin
