На Кубани у нас настоящая весна, три дня очень тепло. В палисаднике зацвели нарциссы и на 8 Марта уже можно самой себе срезать букет. Но если можно было б, то подарила бы я эти первые весенние цветы одной удивительной женщине по имени Вера.
История эта началась в начале пятидесятых, в моём родном Красноярске. Мамин брат Валера был в молодости очень хорош собой - высокий, стройный, смуглый, с пышной шевелюрой и яркими карими глазами. При этом он сам выучился играть на аккордеоне и прекрасно пел. Женился он очень рано, заморочив голову соседке Вере, совсем ещё девчонке, и ушёл в армию на три года, оставив беременную жену на мою бабушку.
Вскоре родилась у Веры дочка, но через несколько месяцев умерла от скарлатины. Шло время. Худенькая девчушка превратилась в статную красивую женщину, и бабушка стала опасаться, что её не укараулит. Так и случилось - невестка, что называется, загуляла и ушла жить к своему ухажёру. Получив известие об этом, Валера так закручинился, что его перестали ставить в караул с оружием. А сослуживцы написали гневное письмо в "Комсомольскую правду" о вероломстве девушек, которые подрывают боевой дух советского солдата.
В это время мои родители уже были женаты. У папы был брат, который тоже привёз с места военной службы жену и её молоденькую сестру. Это была застенчивая миловидная девушка с толстой косой ниже пояса, с тоненькой талией и полными ножками. И именно она открыла дверь Валере, вернувшемуся из армии. Открыла - и влюбилась с первого взгляда! Возмужавший воин был неотразим.
Вся наша родня жила на тот момент в одной большой трёхкомнатной квартире, благо, в "сталинке" кровать можно было поставить и в коридоре, и на кухне. Умудрённый горьким опытом Валера девушек презирал, в каждой видя измену и коварство. Поэтому робких взглядов девушки он старался в упор не замечать. Было ещё одно роковое обстоятельство - её звали так же, как и неверную жену - Вера.
Валера устроился работать на завод "Красмаш", гарцевал на танцах, ходил на Столбы, сплавлялся на плотах по Мане, не расставался с фотоаппаратом и аккордеоном, женихался, не заводя серьёзных отношений - словом, жил полной жизнью, как и подобает молодому здоровому парню. А Верочка училась в техникуме, работала лаборанткой, читала книжки и самозабвенно его любила, не смея явно выказывать свои чувства.
В этой истории элемент художественного свиста если и присутствует, то объясняется только тем, что первую половину истории я рассказываю так, как она бытовала в нашей семье. Мама моя, к примеру, говорила, что Валера прекрасно знал об этой влюблённости, но вот так Верочку мурыжил. Бабушка, которая успела к ней присмотреться, сыну много раз пеняла, что такая хорошая девушка по нему сохнет, а он, дурак, никак не нагуляется. И поскольку по малолетству я не помню ровно ничего из того времени, когда Валера и Верочка наконец-то "задружили", то подытоживаю всё вышесказанное просто: они-таки поженились.
Сначала они жили с нами в той самой большой квартире, занимая отдельную комнату. Туда я тайком проникала, чтобы сунуть новорожденному братику Валерочке бутылочку с молоком или съесть ложечку чего-то очень вкусного из маленькой пиалки. (Как потом, спустя годы, выяснилось, это было всего-навсего печенье, размоченное в молоке). Вскоре молодые получили квартиру и переехали в один из новых домов, которыми застраивали улицу Московскую.
Верочка оправдала и превзошла все бабушкины ожидания. Она была не только прекрасной хозяйкой и матерью, она сподвигла своего любимого Валеру сначала закончить вечернюю школу, а потом поступить на вечернее отделение во ВТУЗ. Как рассказывала мама, её брат был совсем не склонен к наукам. И диплом, по идее, надо было выдать Верочке, которая, жалея мужа, корпела ночами над его курсовыми и вообще была его домашним "классным руководителем". Сама же она так и осталась без высшего образования.
На мой детский и подростковый взгляд лучше семьи и быть не могло. Всегда чисто и уютно, всегда приветливо встречали и всегда вкусно угощали. Они купили дачу, ездили всей семьёй в отпуск, и везде на многочисленных фотографиях - счастливое улыбающееся лицо Верочки.
Так шли годы. На несколько лет я уезжала из Красноярска, а когда вернулась, была встречена оглушительной новостью: семья дяди распалась. На тот момент я уже была достаточно взрослой, и от плачущей Верочки довелось услышать, что дядя завёл на работе любовницу, долго это скрывал, и дошло до того, что даже по ночам стал уходить из дома, выдумывая всякие небылицы. Верочка мучительно переживала это наваждение, надеясь, что муж перебесится, постыдится сына и пожалеет рушить семью. Всё это тянулось года полтора с переменным успехом и, как ей казалось, пошло на спад.
Но в один не прекрасный день Верочка случайно встретила на улице Валериного друга, с которым тот якобы поехал на неделю в тайгу шишки бить. Была отвратительная ситуация. Вместо шишек, как выяснилось, Валера со своей пассией набирался впечатлений в одном из окрестных пансионатов. Вернувшись с "заготовок", он увидел в коридоре футляр с аккордеоном, фотоаппарат, свёрнутый ковёр (подарок бабушки на свадьбу), чемодан с вещами и услышал предложение пойти туда, где ему так сладко спится и вольно дышится.
Так мой дядя Валера начал новую жизнь. А истерзанную Верочку подкараулила новая беда - тяжело заболел сын Валерка, только что закончивший институт. Да так заболел, что несколько дней был на грани жизни и смерти. В это время отцу и приползти бы на коленях, и просить прощенья, и разделить тяготы ухода за сыном, гляди, и помирились бы. Нет, не пришёл. И вообще не пришёл в больницу.
Именно это обстоятельство и заставило Валерку-младшего вычеркнуть отца из сердца. И матери наказал потом его не прощать, и что если он вернётся - уйдёт из дома.
Дядя Валера женился на своей пассии, родили дочь. Моя мама получала от брата письма с фотографиями новой семьи. Мы смотрели на его избранницу с недоумением: променять Верочку на ЭТО?! Папа злился: "Вы ещё скажите, что не знаете, какая кукушка всех перекукует! Сколько мы над Веркой смеялись, что она со своего Валерочки пылинки сдувает! Насдувала!"
До Верочки доходили слухи, что в новом браке бывший муж не очень-то и счастлив, что стало здоровье подводить, что расспрашивал знакомых насчёт снять квартиру за недорого и даже просил познакомить с какой-нибудь одинокой приличной женщиной, которая бы его приняла. Верочке от этих пересудов было горько. Злорадства она не испытывала, но плакала из-за того, что ведь не пришёл к счастью и там, порушив и растоптав всё здесь - в своём любимом доме. И сын отвернулся.
А как-то позвонил и сам Валера. От родного голоса у Верочки чуть сердце не остановилось. Просил прощения и спрашивал, примет ли она его. Говорил, что жизни нет, и ноги после работы домой не идут. Да и стали ноги сильно болеть. Говорил, что дочка уже большая, что понимает отца и не держит сторону матери. Верочка слышала дрожание в его голосе и сама еле сдерживала слёзы.
На эту новость Валера-младший сказал, как отрезал: "Мы уже об этом говорили. Примешь его - я уеду. Живите вместе, но без меня."
Так прошло ещё несколько лет. И если на Верочке время как остановилось, то дядя мой так застарел, что я не сразу как-то и узнала его на улице. Разговор среди спешащей толпы был тяжёлый. " Выживает меня супруга из дома. Не нужен я больной стал. Ноги, видишь, еле ходят. На даче не помощник, и с работы уйти не могу, всё денег мало. Да если б Вера меня тогда не выставила, я бы ни за что не ушёл! Скажи Валерке, что кается отец! Так кается, что помрёт скоро."
Разговор я Верочке передала. Та плачет, говорит, что знает всё, сердце изболелось, да и обида давно уже ушла. .Сказала она тогда: "Вы вот все разводитесь, замуж опять выходите, а я даже представить себе не могла, что ко мне другой мужчина прикоснётся. Любила его очень! И когда загулял, подумала, что, наверное, не так любила - перелюбила, что ли? Сейчас уж не знаю, любовь ли у меня к нему или что, но сердце саднит и на душе муторно, потому что ему сейчас плохо".
Такими ли словами она сыну объясняла, сам ли он что наконец что-то понял, глядя на мать, но вскоре ковёр, аккордеон и фотоапарат заняли своё привычное место. Возвращение свершилось под Новый год. Дядя мой прожил во вновь обретённой родной семье ещё семь счастливых последних лет.
А Верочка и сейчас жива. Когда я разговариваю с ней по телефону, поражаюсь абсолютной трезвости суждений, замечательному юмору и необыкновенной деликатности.
У дочери дяди Валеры от того брака трое детей. Младший Сашка - копия деда. Верочка помогает им посильно деньгами, носит гостинцы и и подарки. Когда рассказывает об этих детях, обязательно добавляет: "Валера дочку и внучат очень любил! Я уж в память о нём..."
©staloweselo
История эта началась в начале пятидесятых, в моём родном Красноярске. Мамин брат Валера был в молодости очень хорош собой - высокий, стройный, смуглый, с пышной шевелюрой и яркими карими глазами. При этом он сам выучился играть на аккордеоне и прекрасно пел. Женился он очень рано, заморочив голову соседке Вере, совсем ещё девчонке, и ушёл в армию на три года, оставив беременную жену на мою бабушку.
Вскоре родилась у Веры дочка, но через несколько месяцев умерла от скарлатины. Шло время. Худенькая девчушка превратилась в статную красивую женщину, и бабушка стала опасаться, что её не укараулит. Так и случилось - невестка, что называется, загуляла и ушла жить к своему ухажёру. Получив известие об этом, Валера так закручинился, что его перестали ставить в караул с оружием. А сослуживцы написали гневное письмо в "Комсомольскую правду" о вероломстве девушек, которые подрывают боевой дух советского солдата.
В это время мои родители уже были женаты. У папы был брат, который тоже привёз с места военной службы жену и её молоденькую сестру. Это была застенчивая миловидная девушка с толстой косой ниже пояса, с тоненькой талией и полными ножками. И именно она открыла дверь Валере, вернувшемуся из армии. Открыла - и влюбилась с первого взгляда! Возмужавший воин был неотразим.
Вся наша родня жила на тот момент в одной большой трёхкомнатной квартире, благо, в "сталинке" кровать можно было поставить и в коридоре, и на кухне. Умудрённый горьким опытом Валера девушек презирал, в каждой видя измену и коварство. Поэтому робких взглядов девушки он старался в упор не замечать. Было ещё одно роковое обстоятельство - её звали так же, как и неверную жену - Вера.
Валера устроился работать на завод "Красмаш", гарцевал на танцах, ходил на Столбы, сплавлялся на плотах по Мане, не расставался с фотоаппаратом и аккордеоном, женихался, не заводя серьёзных отношений - словом, жил полной жизнью, как и подобает молодому здоровому парню. А Верочка училась в техникуме, работала лаборанткой, читала книжки и самозабвенно его любила, не смея явно выказывать свои чувства.
В этой истории элемент художественного свиста если и присутствует, то объясняется только тем, что первую половину истории я рассказываю так, как она бытовала в нашей семье. Мама моя, к примеру, говорила, что Валера прекрасно знал об этой влюблённости, но вот так Верочку мурыжил. Бабушка, которая успела к ней присмотреться, сыну много раз пеняла, что такая хорошая девушка по нему сохнет, а он, дурак, никак не нагуляется. И поскольку по малолетству я не помню ровно ничего из того времени, когда Валера и Верочка наконец-то "задружили", то подытоживаю всё вышесказанное просто: они-таки поженились.
Сначала они жили с нами в той самой большой квартире, занимая отдельную комнату. Туда я тайком проникала, чтобы сунуть новорожденному братику Валерочке бутылочку с молоком или съесть ложечку чего-то очень вкусного из маленькой пиалки. (Как потом, спустя годы, выяснилось, это было всего-навсего печенье, размоченное в молоке). Вскоре молодые получили квартиру и переехали в один из новых домов, которыми застраивали улицу Московскую.
Верочка оправдала и превзошла все бабушкины ожидания. Она была не только прекрасной хозяйкой и матерью, она сподвигла своего любимого Валеру сначала закончить вечернюю школу, а потом поступить на вечернее отделение во ВТУЗ. Как рассказывала мама, её брат был совсем не склонен к наукам. И диплом, по идее, надо было выдать Верочке, которая, жалея мужа, корпела ночами над его курсовыми и вообще была его домашним "классным руководителем". Сама же она так и осталась без высшего образования.
На мой детский и подростковый взгляд лучше семьи и быть не могло. Всегда чисто и уютно, всегда приветливо встречали и всегда вкусно угощали. Они купили дачу, ездили всей семьёй в отпуск, и везде на многочисленных фотографиях - счастливое улыбающееся лицо Верочки.
Так шли годы. На несколько лет я уезжала из Красноярска, а когда вернулась, была встречена оглушительной новостью: семья дяди распалась. На тот момент я уже была достаточно взрослой, и от плачущей Верочки довелось услышать, что дядя завёл на работе любовницу, долго это скрывал, и дошло до того, что даже по ночам стал уходить из дома, выдумывая всякие небылицы. Верочка мучительно переживала это наваждение, надеясь, что муж перебесится, постыдится сына и пожалеет рушить семью. Всё это тянулось года полтора с переменным успехом и, как ей казалось, пошло на спад.
Но в один не прекрасный день Верочка случайно встретила на улице Валериного друга, с которым тот якобы поехал на неделю в тайгу шишки бить. Была отвратительная ситуация. Вместо шишек, как выяснилось, Валера со своей пассией набирался впечатлений в одном из окрестных пансионатов. Вернувшись с "заготовок", он увидел в коридоре футляр с аккордеоном, фотоаппарат, свёрнутый ковёр (подарок бабушки на свадьбу), чемодан с вещами и услышал предложение пойти туда, где ему так сладко спится и вольно дышится.
Так мой дядя Валера начал новую жизнь. А истерзанную Верочку подкараулила новая беда - тяжело заболел сын Валерка, только что закончивший институт. Да так заболел, что несколько дней был на грани жизни и смерти. В это время отцу и приползти бы на коленях, и просить прощенья, и разделить тяготы ухода за сыном, гляди, и помирились бы. Нет, не пришёл. И вообще не пришёл в больницу.
Именно это обстоятельство и заставило Валерку-младшего вычеркнуть отца из сердца. И матери наказал потом его не прощать, и что если он вернётся - уйдёт из дома.
Дядя Валера женился на своей пассии, родили дочь. Моя мама получала от брата письма с фотографиями новой семьи. Мы смотрели на его избранницу с недоумением: променять Верочку на ЭТО?! Папа злился: "Вы ещё скажите, что не знаете, какая кукушка всех перекукует! Сколько мы над Веркой смеялись, что она со своего Валерочки пылинки сдувает! Насдувала!"
До Верочки доходили слухи, что в новом браке бывший муж не очень-то и счастлив, что стало здоровье подводить, что расспрашивал знакомых насчёт снять квартиру за недорого и даже просил познакомить с какой-нибудь одинокой приличной женщиной, которая бы его приняла. Верочке от этих пересудов было горько. Злорадства она не испытывала, но плакала из-за того, что ведь не пришёл к счастью и там, порушив и растоптав всё здесь - в своём любимом доме. И сын отвернулся.
А как-то позвонил и сам Валера. От родного голоса у Верочки чуть сердце не остановилось. Просил прощения и спрашивал, примет ли она его. Говорил, что жизни нет, и ноги после работы домой не идут. Да и стали ноги сильно болеть. Говорил, что дочка уже большая, что понимает отца и не держит сторону матери. Верочка слышала дрожание в его голосе и сама еле сдерживала слёзы.
На эту новость Валера-младший сказал, как отрезал: "Мы уже об этом говорили. Примешь его - я уеду. Живите вместе, но без меня."
Так прошло ещё несколько лет. И если на Верочке время как остановилось, то дядя мой так застарел, что я не сразу как-то и узнала его на улице. Разговор среди спешащей толпы был тяжёлый. " Выживает меня супруга из дома. Не нужен я больной стал. Ноги, видишь, еле ходят. На даче не помощник, и с работы уйти не могу, всё денег мало. Да если б Вера меня тогда не выставила, я бы ни за что не ушёл! Скажи Валерке, что кается отец! Так кается, что помрёт скоро."
Разговор я Верочке передала. Та плачет, говорит, что знает всё, сердце изболелось, да и обида давно уже ушла. .Сказала она тогда: "Вы вот все разводитесь, замуж опять выходите, а я даже представить себе не могла, что ко мне другой мужчина прикоснётся. Любила его очень! И когда загулял, подумала, что, наверное, не так любила - перелюбила, что ли? Сейчас уж не знаю, любовь ли у меня к нему или что, но сердце саднит и на душе муторно, потому что ему сейчас плохо".
Такими ли словами она сыну объясняла, сам ли он что наконец что-то понял, глядя на мать, но вскоре ковёр, аккордеон и фотоапарат заняли своё привычное место. Возвращение свершилось под Новый год. Дядя мой прожил во вновь обретённой родной семье ещё семь счастливых последних лет.
А Верочка и сейчас жива. Когда я разговариваю с ней по телефону, поражаюсь абсолютной трезвости суждений, замечательному юмору и необыкновенной деликатности.
У дочери дяди Валеры от того брака трое детей. Младший Сашка - копия деда. Верочка помогает им посильно деньгами, носит гостинцы и и подарки. Когда рассказывает об этих детях, обязательно добавляет: "Валера дочку и внучат очень любил! Я уж в память о нём..."
©staloweselo
