Весёлкин Николай был трусом всегда, с самого детства. Может быть, в этом были виноваты глаза разного цвета, доставшиеся ему от деда. Чем старше Николай становился, тем сильнее проявлялась пигментация. Один глаз был светлым-светлым, мутным серо-зелёного цвета, а другой темно-синий с коричневыми крапинками. Они не портили его, напротив, привлекали повышенное внимание. На него хотелось смотреть, рассматривать. А Коля их стеснялся и ненавидел. «Как у кота паршивого» – говорил он каждый раз, рассматривая себя в зеркало. – «Ну, что за чёрт наградил меня? Все мои беды от этого». Женщины же верили, что это к удаче. Всегда находилась приятная бабёнка, готовая быть с Николаем, пока это его устраивало.
Когда Николай появился у нас в усадьбе, он был не в лучшем состоянии. Пришлось хлебнуть ему в жизни. И всё из-за трусости своей. Всё пытался выгадать, остаться чистеньким, а судьба словно мстила, наказывала, за каждый низкий проступок, за любое предательство.
Пальцы ног на обеих стопах были отморожены, воспаление ещё не прошло. Это изменило его походку и прибавило проблем со здоровьем, но даже в этом состоянии, он умудрился подружиться с нашей проживающей Галинкой.
Галя в то время перенесла чудовищную душевную травму, получила инвалидность и восстанавливалась у нас в усадьбе. Очень часто эти двое проводили время в заводи на реке, окружавшей усадьбу. За долгими разговорами узнавали друг друга, иногда выпивали, укрыв свой секрет за кронами деревьев. А когда с Галиной случился очередной эпилептический припадок, Николай её бросил на реке и убежал, ни кому не сказав о случившимся. Галину нашли только много часов спустя уже мёртвую. Опять струсил.
Уже потом, когда всё закончилось, дело квалифицировали как несчастный случай проживающие спрашивали его почему он так поступил, ведь знали, что он был с ней, почему не помог, не позвал на помощь?
– Да вы что?! Я же сидел, меня бы замели тут же, долго не распрашивая. Опять бы закрыли. Доказывай потом, что я тут ни при чём, кто же знал, что она такая ненормальная, падучая у неё? Как начала биться о землю я и ушёл от греха подальше, всё равно бы не помог.
Николай продолжал жить. Просыпался, улыбался, смотрел кино и новости по вечерам. Для него в жизни ничего не изменилось. Люди, правда, в интернате его сторонились. Сплетни у нас расходятся быстро, как в деревне. Но, он не страдал. Народ в усадьбе меняется, старики всё забывают быстро. Прибьётся к какой-нибудь компании в саду из другого отделения и сидит как паршивый кот, вроде как ни один. Иногда поддерживает даже разговор.
Спустя несколько лет вот так же сидел в беседке громко о чём-то рассказывал. Мимо проходили гуляющие старики, воспитатели с проживающими психоневрологического отделения. Одна из воспитателей Тамара, услышав голос Николая, остановилась. Обернулась, внимательно посмотрела на старика. Потом, словно отмахнувшись, снова продолжила путь. Потом развернулась, пошла в обратную сторону, пристально всматриваясь в Николая.
– Ты чего? – удивилась, второй воспитатель Людмила, с которой Тамара дежурила в этот вечер.
– Давай подойдём к беседке, – попросила Тамара,– я кое-что проверю.
– А что проверишь-то, наших там нет?
– Люда, видишь того деда с разными глазами? По-моему это мой папка, – неуверенно сказала Люда.
– Как папка? Твой родной?
– Да, я, правда, только глаза его и голос запомнила, мне тогда лет семь было, когда он нас с мамой бросил. Я даже фамилии его не знаю, они не расписаны были. Мама о нём ничего не рассказывала. Ничего в памяти и не осталось, а вот глаза эти странные и голос запомнились.
Долго Тамара думала, тайком всё про Николая узнавала. Присматривалась. Выяснила, что как тогда он их с мамой бросил в 70 году, официально не на ком не женился. Жил постоянно у разных женщин, пока его не посадили за драку. Из ревности чей-то муж начал выяснять отношения. Всё закончилось трагично. То ли удар оказался смертельным, то ли человек оступился и от падения умер. Николай в этот раз не смог отвертеться, а после отсидки жизнь его не баловала.
Жил он у тётки в деревне в полуразвалившемся доме, спасибо, что приютила по-родственному. Работать взяли там же на хлебокомбинат шофёром. Даже на женщин стал поглядывать, надо же было как-то в жизни устраиваться. Не всё же ему со старухой куковать. А потом на комбинате случился пожар. Ушёл с работы Николай от греха, как бы чего снова не вышло, вдруг подумают на него, все-таки сидел. Больше его никуда на работу и не брали.
Когда тётка умерла, в доме отрезали свет и отопление за неуплату. Николай стал сильно пить. Отморозил пальцы на ногах. После ампутации из больницы привезли его сразу к нам в интернат.
Пожалела Тамара Николая, отец же все-таки. Решила наладить с ним отношения. Познакомить с внуками, семья же, как ни как.
В очередной раз гуляя стояла, рассматривала его, всё не решаясь подойти.
– Чего ты всё меня разглядываешь, – не выдержал Николай, – спросить чего хочешь или сказать?
– Ты мой папка. – Выпалила Тамара, сама не ожидая от себя.
– А ты кто такая? Как тебя звать?
Рассказала Тамара Николаю и про маму, и про то, как жили потом, когда он ушёл и, как мама болела и умерла. В сущности, он потому и ушел, что Татьяна заболела, кому нужны больные женщины? Пригласила к себе в гости домой, познакомить с внуками.
Николай обрадовался. Был у Тамары несколько раз. Оживился, стал гоголем по усадьбе ходить. Семья у него нашлась. Внуки деда не признали и не приняли, а потом и Тамара перестала с ним общаться. Вскорости совсем уволилась из интерната. Наверное, паршивый кот что-то натворил. Не пришёлся ко двору. Живёт по-прежнему в усадьбе. Говорят, ещё нашёл каких-то сыновей от одной из своих женщин. Пока ходит в гости к ним.
BabaNaka
Когда Николай появился у нас в усадьбе, он был не в лучшем состоянии. Пришлось хлебнуть ему в жизни. И всё из-за трусости своей. Всё пытался выгадать, остаться чистеньким, а судьба словно мстила, наказывала, за каждый низкий проступок, за любое предательство.
Пальцы ног на обеих стопах были отморожены, воспаление ещё не прошло. Это изменило его походку и прибавило проблем со здоровьем, но даже в этом состоянии, он умудрился подружиться с нашей проживающей Галинкой.
Галя в то время перенесла чудовищную душевную травму, получила инвалидность и восстанавливалась у нас в усадьбе. Очень часто эти двое проводили время в заводи на реке, окружавшей усадьбу. За долгими разговорами узнавали друг друга, иногда выпивали, укрыв свой секрет за кронами деревьев. А когда с Галиной случился очередной эпилептический припадок, Николай её бросил на реке и убежал, ни кому не сказав о случившимся. Галину нашли только много часов спустя уже мёртвую. Опять струсил.
Уже потом, когда всё закончилось, дело квалифицировали как несчастный случай проживающие спрашивали его почему он так поступил, ведь знали, что он был с ней, почему не помог, не позвал на помощь?
– Да вы что?! Я же сидел, меня бы замели тут же, долго не распрашивая. Опять бы закрыли. Доказывай потом, что я тут ни при чём, кто же знал, что она такая ненормальная, падучая у неё? Как начала биться о землю я и ушёл от греха подальше, всё равно бы не помог.
Николай продолжал жить. Просыпался, улыбался, смотрел кино и новости по вечерам. Для него в жизни ничего не изменилось. Люди, правда, в интернате его сторонились. Сплетни у нас расходятся быстро, как в деревне. Но, он не страдал. Народ в усадьбе меняется, старики всё забывают быстро. Прибьётся к какой-нибудь компании в саду из другого отделения и сидит как паршивый кот, вроде как ни один. Иногда поддерживает даже разговор.
Спустя несколько лет вот так же сидел в беседке громко о чём-то рассказывал. Мимо проходили гуляющие старики, воспитатели с проживающими психоневрологического отделения. Одна из воспитателей Тамара, услышав голос Николая, остановилась. Обернулась, внимательно посмотрела на старика. Потом, словно отмахнувшись, снова продолжила путь. Потом развернулась, пошла в обратную сторону, пристально всматриваясь в Николая.
– Ты чего? – удивилась, второй воспитатель Людмила, с которой Тамара дежурила в этот вечер.
– Давай подойдём к беседке, – попросила Тамара,– я кое-что проверю.
– А что проверишь-то, наших там нет?
– Люда, видишь того деда с разными глазами? По-моему это мой папка, – неуверенно сказала Люда.
– Как папка? Твой родной?
– Да, я, правда, только глаза его и голос запомнила, мне тогда лет семь было, когда он нас с мамой бросил. Я даже фамилии его не знаю, они не расписаны были. Мама о нём ничего не рассказывала. Ничего в памяти и не осталось, а вот глаза эти странные и голос запомнились.
Долго Тамара думала, тайком всё про Николая узнавала. Присматривалась. Выяснила, что как тогда он их с мамой бросил в 70 году, официально не на ком не женился. Жил постоянно у разных женщин, пока его не посадили за драку. Из ревности чей-то муж начал выяснять отношения. Всё закончилось трагично. То ли удар оказался смертельным, то ли человек оступился и от падения умер. Николай в этот раз не смог отвертеться, а после отсидки жизнь его не баловала.
Жил он у тётки в деревне в полуразвалившемся доме, спасибо, что приютила по-родственному. Работать взяли там же на хлебокомбинат шофёром. Даже на женщин стал поглядывать, надо же было как-то в жизни устраиваться. Не всё же ему со старухой куковать. А потом на комбинате случился пожар. Ушёл с работы Николай от греха, как бы чего снова не вышло, вдруг подумают на него, все-таки сидел. Больше его никуда на работу и не брали.
Когда тётка умерла, в доме отрезали свет и отопление за неуплату. Николай стал сильно пить. Отморозил пальцы на ногах. После ампутации из больницы привезли его сразу к нам в интернат.
Пожалела Тамара Николая, отец же все-таки. Решила наладить с ним отношения. Познакомить с внуками, семья же, как ни как.
В очередной раз гуляя стояла, рассматривала его, всё не решаясь подойти.
– Чего ты всё меня разглядываешь, – не выдержал Николай, – спросить чего хочешь или сказать?
– Ты мой папка. – Выпалила Тамара, сама не ожидая от себя.
– А ты кто такая? Как тебя звать?
Рассказала Тамара Николаю и про маму, и про то, как жили потом, когда он ушёл и, как мама болела и умерла. В сущности, он потому и ушел, что Татьяна заболела, кому нужны больные женщины? Пригласила к себе в гости домой, познакомить с внуками.
Николай обрадовался. Был у Тамары несколько раз. Оживился, стал гоголем по усадьбе ходить. Семья у него нашлась. Внуки деда не признали и не приняли, а потом и Тамара перестала с ним общаться. Вскорости совсем уволилась из интерната. Наверное, паршивый кот что-то натворил. Не пришёлся ко двору. Живёт по-прежнему в усадьбе. Говорят, ещё нашёл каких-то сыновей от одной из своих женщин. Пока ходит в гости к ним.
BabaNaka
