Был у нас во дворе один подросток. Тощенький, маленький, плюгавенький. Мама у него алкашила прямо по черному. То что вы знаете об алкашах – умножайте на два, и получите то, что имелось. Подросток этот, назовем его – Толя, ходил не то что в обносках, а попросту – в тряпье. Частенько битый – это тумаки от матери, да от тех собутыльников, что «мужика из него сделаю». Короче его жизни позавидовать было весьма сложновато.
Бабульки дворовые его жалели, но тоже – шпиняли, потому как бомжеватый его вид, да и амбре нестиранное, вызывал у них стойкое желание послать его куда подальше. Мамаши его тоже гоняли, вдруг де вши, еще какая зараза, да и вообще – плохой он – не водитесь с ним.
В основном столовался он у сердобольных мужиков в гаражах, не брезговал полазить и в помойках, так же брался за работу, которую ему предлагали в сезон на огородах – хоть что-то, хоть как-то ухватить. Зачастую заработанное и подачки у него отбирались с побоями.
Мой папа, частенько его подкармливающий в тех же гаражах (специально для него с собой лишние бутерброды брал), сказал, мол тебе что заплатили – оставляй у меня, твои всяко отберут. Так и повелось, что касса бедолаги хранилась у папы моего в гараже. Ну и со мной, малым, он частенько возился, чтобы я папке моему в трудовых гаражных свершениях не сильно мешал.
Прошли года. Подросток этот чудом закончил школу, устроился работать, поступил в техникум, где стал жить в общежитии, потом получил высшее образование, потом поднялся, занял хорошую должность – преуспевающим человеком стал. Жил уже не на поселке, а в центре. А тут горе приключилось – маму его инфаркт тюкнул. Переселился он снова на поселок, чтобы ухаживать за ней, хоть и алкашка, а все же – мама.
И старухи те (кто жив остался) хаять его стали: вот, малой был, уж мы так его жалели, так жалели, а он на такой машине дорогой ездит, в костюме галстуке, а помочь не хочет, когда попросишь, и не здоровается вовсе. Вот же паршивец, мало мы его тогда гоняли. И мамы те, кто его тогда гонял от своих, возмущаются – подходим де, чтобы своих оболтусов к нему на работу по блату устроить, а он нос воротит – вот жешь гад какой.
Мать его померла, квартиру он ту давно продал, со мной поддерживает контакт, с папаней моим регулярно в контакте переписывается. Хороший человек. Спросил его как-то:
- Толь, а че с бабками то не здоровался.
- Да я мимо них как пройду, как вспомню, как меня шпиняли, гоняли, клюшками своими от меня отмахивались – противно становится. За что им здрасте говорить.
Volchek1024
Бабульки дворовые его жалели, но тоже – шпиняли, потому как бомжеватый его вид, да и амбре нестиранное, вызывал у них стойкое желание послать его куда подальше. Мамаши его тоже гоняли, вдруг де вши, еще какая зараза, да и вообще – плохой он – не водитесь с ним.
В основном столовался он у сердобольных мужиков в гаражах, не брезговал полазить и в помойках, так же брался за работу, которую ему предлагали в сезон на огородах – хоть что-то, хоть как-то ухватить. Зачастую заработанное и подачки у него отбирались с побоями.
Мой папа, частенько его подкармливающий в тех же гаражах (специально для него с собой лишние бутерброды брал), сказал, мол тебе что заплатили – оставляй у меня, твои всяко отберут. Так и повелось, что касса бедолаги хранилась у папы моего в гараже. Ну и со мной, малым, он частенько возился, чтобы я папке моему в трудовых гаражных свершениях не сильно мешал.
Прошли года. Подросток этот чудом закончил школу, устроился работать, поступил в техникум, где стал жить в общежитии, потом получил высшее образование, потом поднялся, занял хорошую должность – преуспевающим человеком стал. Жил уже не на поселке, а в центре. А тут горе приключилось – маму его инфаркт тюкнул. Переселился он снова на поселок, чтобы ухаживать за ней, хоть и алкашка, а все же – мама.
И старухи те (кто жив остался) хаять его стали: вот, малой был, уж мы так его жалели, так жалели, а он на такой машине дорогой ездит, в костюме галстуке, а помочь не хочет, когда попросишь, и не здоровается вовсе. Вот же паршивец, мало мы его тогда гоняли. И мамы те, кто его тогда гонял от своих, возмущаются – подходим де, чтобы своих оболтусов к нему на работу по блату устроить, а он нос воротит – вот жешь гад какой.
Мать его померла, квартиру он ту давно продал, со мной поддерживает контакт, с папаней моим регулярно в контакте переписывается. Хороший человек. Спросил его как-то:
- Толь, а че с бабками то не здоровался.
- Да я мимо них как пройду, как вспомню, как меня шпиняли, гоняли, клюшками своими от меня отмахивались – противно становится. За что им здрасте говорить.
Volchek1024
