Виталик обещал показать одноклассникам что-то особое. Четыре урока проёрзал на стуле, предвкушая конец учебного дня. На большой перемене не выдержал, крикнул в коридор:
— Погнали за школу!
— Ну, чего там у тебя? – буркнул Ярослав, раздвигая собравшийся на пустыре «шестой вэ».
Виталик обвел одноклассников взглядом, потянулся рукой за пазуху и заговорщически прошептал:
— Карты. У старшего брата стащил.
— Дурак, — пискнул девичий голосок, — Нашел чего. Ребята, сейчас математика. Илона Степановна…
— Цыц, Карпова, — огрызнулся Ярослав. — Пшла отседова, если неинтересно.
Карпова, обиженно хмыкнув, развернулась на сто восемьдесят и зашагала к школе.
— Вот, — Виталик выудил из кармана стопку карт. — Парнашки!
Перефотографированные карточки с голыми моделями зависли над головой, как знамя. В толпе охнули и зашептались.
— Так, — протянул Ярослав, — пшли все отседова. И Илоне — ни слова. Тюря, Бык!
Ярослав сделал неопределенный жест рукой. Из-за его спины выросли Тюря и Бык — главные прилипалы — подгоняя одноклассников матерком, а кого и оплехуами, забубнили:
— Свалили-свалили. Илоне — ни слова.
Оставшись наедине, троица облепила Виталика, вырывая карточки из рук.
— Ого… — тыкал пальцем Бык
— А у этой… — поддакивал Тюря.
— На Светку из девятого похожа, — кивнул Ярослав значительно на одну из карточек.
Тюря и Бык залились смехом, поглядывая на главаря. Виталик, стараясь не отставать, прыснул в кулак. Потом нерешительно промямлил, протягивая руку к парнашкам:
— Ладно, ребят, сейчас и правда математика.
--Тихо,— оборвал его Ярослав и, подумав, добавил: — У старшего брата стянул? Нехорошо. Плохо. Нельзя так, Виталик. Украл. Еще и у брата. Ты — черт. Крыса!
Скалясь, троица двинулась на Виталика.
— Карты нам, а тебе, — Бык сунул кулак под нос перепуганному школьнику.
— Пиздец тебе, крыса, — закончил Тюря.
***
Домой Виталик возвращался пряча лицо. Скула горела, нижняя губа опухла и еще немного сочилась кровью. Шмыгая носом, проскользнул в квартиру. Мать еще не пришла с работы, старший брат тоже где-то шлялся.
Виталик наспех отмылся, застирал рубашку. Вода в кране ледяная . С горячей постоянные перебои с того момента , как семья — мать и двое сыновей — переехали в город. Отца Виталик не помнил, да и мать видел все реже — работала много. От завода, куда мать устроилась, обещана просторная двушка(за этим и переезжали), но пока её не дали, ютились в однушке с потрепанными обоями и побитым плесенью потолком.
Друзей у Виталика в классе не водилось. Лопоухий, по-деревенски простоватый, он отпугивал одноклассников. А вот старший брат, поступив в техникум, обзавелся компанией почти сразу. Кто-то из новых товарищей и сунул Вадиму парнашки. На время, конечно. А Виталик спер. И теперь еще и лишился.
Такие карточки ценились на вес золота. Почти такой же жуткий дефицит, как талоны на водку. Только еще дефицитнее. И запретнее…
Угораздило же соваться к Ярославу. Знал ведь, что тот хулиган. Теперь Ярослав затребовал с Виталика рубль за возврат парнашек.
Рубль — это много. Мать давала с собой в школу по три копейки на булочку с изюмом и всегда обрубала:
— Больше нету.
Виталик знал, что есть. Мать всегда хранила заначку на черный день в комоде, между штопанными чулками и расческами. Однажды Вадим стащил голубовато-серую пятерку и прогулял за день. Мать закатила скандал, плакала, кляла…Правда, заначку не перепрятала.
Сегодня мать ушла в ночную. К вечеру притащился старший брат. Клюя носом, он дремал, развалившись в единственном кресле. На экране телевизора рябил и шипел Горбачев. Говорил что-то о перестройке, о новых возможностях. Виталик не слушал. Косился на комод со спасительной заначкой внутри.
Когда Вадим захрапел, младший тихонечко, стараясь не скрипеть половицами, подкрался к комоду. Купюры лежали ровные, словно отглаженные утюгом. Затаив дыхание, Виталик потянул одну. Хотел уже закрыть комод и юркнуть на кухню, но передумал. Пересчитал деньги. В комоде оставалось девять рублей.
***
После уроков Виталик поплелся на пустырь за школой. Ярослав, сидя на корточках, курил. Тюря и Бык наперебой что-то рассказывали главарю, размахивая руками и иногда похихикивая.
— Я принес деньги, — робко начал Виталик. — Вот — рубль, как ты и просил.
— Просил? — скривился Ярослав. — Я разве просил? Ты что-то перепутал. Я никогда и ничего не просил у такой крысы, как ты. Я — предложил.
Он распрямился, подошел ближе к Виталику, буравя глазами. Постоял, молча пялясь, потом вырвал купюру из дрожащей руки. Рубль оказался смятый и затасканный.
— Ладно, вали. – Ярослав отвернулся и зашагал прочь.
— А как же парнашки? — Виталик дернулся вслед за вымогателем. Дорогу ему преградили Тюря и Бык.
— А что парнашки?
— Ты же сказал, что за рубль …
— Я подумал и решил. Рубль — мало. — Ярослав обернулся, выудил из кармана стопку карт.— Какие они, а! Сочные. Особенно эта. И эта. И эта. Да все! Нет, рубль точно мало. Пятак!
***
Всю дорогу до дома Виталик шмыгал носом, сдерживая слезы обиды.
На пороге его встретил старший брат.
— Ты деньги стащил?— нахмурил брови Вадим. – Сученыш. Мне мать все нервы вытрепала.
— Не я.
--А кто? — Вадим вспыхнул. — Ты знал, на что она копила? Тебе, дураку, на варёнки! Хотела на день рождения порадовать идиота.
Внутри Виталика все сжалось. Волна обиды и презрения к самому себе побежала по телу, подкатила к горлу, передавила словно гарротой. Горячие слезы брызнули, побежали по щекам.
— Рёва! – плюнул Вадим в сторону.
— А еще парнашки твои! – завопил Виталик. Подбородок его дрожал, голос ухал, захлебываясь и срываясь то на хрип, то на визг. — Я просто хотел подружиться! А они…Они сами…Отняли… Сказали, что рубль, потом пятак…
Вадим надвинулся на брата, вцепился в плечо и, замахнувшись, дал звонкую пощечину.
— По порядку,— холодно пробасил старший..
Виталик замер, будто парализованный, уставился на брата. Глаза того полыхали, грудь ходила ходуном. Сглотнув ком в горле, младший, сначала шёпотом, потом все громче, заговорил. Рассказал и про украденные парнашки, и про Ярослава( самого сильного в классе), и про рубль, и про «крысу», что выходило обиднее всего.
— Так, — подытожил Вадим под конец рассказа, — Что они от тебя потребовали?
— Пятак.
— Ладно, я кое-что придумал.
***
— О, крыса пришла! — закричал Бык.
— Где бабки, крыса? – вторил Тюря.
Виталик нашел троицу, как обычно, на пустыре за школой. Ярослав сидел на корточках, разглядывая парнашки, и даже глазом не повел в сторону одноклассника.
— Пятак, — скомандовал главарь, когда Виталик приблизился к нему.
— Сначала карточки. – школьник протянул руку. Старался держать её ровно, но пятерня подрагивала, как и голос.
— Ты ничего не перепутал? – Ярослав распрямился, развел плечи в стороны, будто скидывая невидимую курту. – Тюря, Бык!
Те двинулись в сторону Виталика.
— Ладно. Пятак – так пятак. – Виталик опустил руку, сделал шаг назад и, обернувшись, закричал: — Пятак! Пятак!
Троица замерла. Из-за угла школы выскочили двое. Крупные, выше ростом каждого из собравшегося на пустыре на голову, они шли широкими шагами , тихо между собой переговариваясь.
— Ты что задумал, падла? — оскалился Ярослав, хватая Виталика за ворот рубашки.
— Э! Руки убрал от него!
— Пацаны, вы чего?
— Ничего, — двое громил, как окрестил их про себя Ярослав поровнялись с Тюрей и Быком, встали по бокам. Говорил тот, что поздоровее. — Я – Пятак. Прозвали так.
Пятак вытянул вперед ладонь, сжатую в кулак, кивнул на костяшки.
— Так кому пятак? Тебе? — второй опустил руку на плечо Ярославу.
***
— Это ты здорово придумал, Вадим, — младший брат прыгал вокруг старшего, заглядывал в глаза. — Спасибо!
У Вадима оказался техникумовский приятель, прозванный Пятаком за кулаки-кувалды. Услышав, что малолетняя шпана решила присвоить себе карточки, он не остался в стороне.
— Пятаку спасибо, — отмахнулся старший. – Это его парнашки, кстати.
— Спасибо, — стыдливо добавил Виталик, обернувшись к Пятаку. Тот вышагивал, заложив руки в карманы, где притаились карточки-парнашки. — Я не хотел.
Детина хмыкнул и ничего не ответил.
Подходя к дому, Вадим остановил брата, взял за плечо и, смерив взглядом, сказал:
— Ты, Виталик, не крыса. Ты — дурак.
Arhiplndeikin
— Погнали за школу!
— Ну, чего там у тебя? – буркнул Ярослав, раздвигая собравшийся на пустыре «шестой вэ».
Виталик обвел одноклассников взглядом, потянулся рукой за пазуху и заговорщически прошептал:
— Карты. У старшего брата стащил.
— Дурак, — пискнул девичий голосок, — Нашел чего. Ребята, сейчас математика. Илона Степановна…
— Цыц, Карпова, — огрызнулся Ярослав. — Пшла отседова, если неинтересно.
Карпова, обиженно хмыкнув, развернулась на сто восемьдесят и зашагала к школе.
— Вот, — Виталик выудил из кармана стопку карт. — Парнашки!
Перефотографированные карточки с голыми моделями зависли над головой, как знамя. В толпе охнули и зашептались.
— Так, — протянул Ярослав, — пшли все отседова. И Илоне — ни слова. Тюря, Бык!
Ярослав сделал неопределенный жест рукой. Из-за его спины выросли Тюря и Бык — главные прилипалы — подгоняя одноклассников матерком, а кого и оплехуами, забубнили:
— Свалили-свалили. Илоне — ни слова.
Оставшись наедине, троица облепила Виталика, вырывая карточки из рук.
— Ого… — тыкал пальцем Бык
— А у этой… — поддакивал Тюря.
— На Светку из девятого похожа, — кивнул Ярослав значительно на одну из карточек.
Тюря и Бык залились смехом, поглядывая на главаря. Виталик, стараясь не отставать, прыснул в кулак. Потом нерешительно промямлил, протягивая руку к парнашкам:
— Ладно, ребят, сейчас и правда математика.
--Тихо,— оборвал его Ярослав и, подумав, добавил: — У старшего брата стянул? Нехорошо. Плохо. Нельзя так, Виталик. Украл. Еще и у брата. Ты — черт. Крыса!
Скалясь, троица двинулась на Виталика.
— Карты нам, а тебе, — Бык сунул кулак под нос перепуганному школьнику.
— Пиздец тебе, крыса, — закончил Тюря.
***
Домой Виталик возвращался пряча лицо. Скула горела, нижняя губа опухла и еще немного сочилась кровью. Шмыгая носом, проскользнул в квартиру. Мать еще не пришла с работы, старший брат тоже где-то шлялся.
Виталик наспех отмылся, застирал рубашку. Вода в кране ледяная . С горячей постоянные перебои с того момента , как семья — мать и двое сыновей — переехали в город. Отца Виталик не помнил, да и мать видел все реже — работала много. От завода, куда мать устроилась, обещана просторная двушка(за этим и переезжали), но пока её не дали, ютились в однушке с потрепанными обоями и побитым плесенью потолком.
Друзей у Виталика в классе не водилось. Лопоухий, по-деревенски простоватый, он отпугивал одноклассников. А вот старший брат, поступив в техникум, обзавелся компанией почти сразу. Кто-то из новых товарищей и сунул Вадиму парнашки. На время, конечно. А Виталик спер. И теперь еще и лишился.
Такие карточки ценились на вес золота. Почти такой же жуткий дефицит, как талоны на водку. Только еще дефицитнее. И запретнее…
Угораздило же соваться к Ярославу. Знал ведь, что тот хулиган. Теперь Ярослав затребовал с Виталика рубль за возврат парнашек.
Рубль — это много. Мать давала с собой в школу по три копейки на булочку с изюмом и всегда обрубала:
— Больше нету.
Виталик знал, что есть. Мать всегда хранила заначку на черный день в комоде, между штопанными чулками и расческами. Однажды Вадим стащил голубовато-серую пятерку и прогулял за день. Мать закатила скандал, плакала, кляла…Правда, заначку не перепрятала.
Сегодня мать ушла в ночную. К вечеру притащился старший брат. Клюя носом, он дремал, развалившись в единственном кресле. На экране телевизора рябил и шипел Горбачев. Говорил что-то о перестройке, о новых возможностях. Виталик не слушал. Косился на комод со спасительной заначкой внутри.
Когда Вадим захрапел, младший тихонечко, стараясь не скрипеть половицами, подкрался к комоду. Купюры лежали ровные, словно отглаженные утюгом. Затаив дыхание, Виталик потянул одну. Хотел уже закрыть комод и юркнуть на кухню, но передумал. Пересчитал деньги. В комоде оставалось девять рублей.
***
После уроков Виталик поплелся на пустырь за школой. Ярослав, сидя на корточках, курил. Тюря и Бык наперебой что-то рассказывали главарю, размахивая руками и иногда похихикивая.
— Я принес деньги, — робко начал Виталик. — Вот — рубль, как ты и просил.
— Просил? — скривился Ярослав. — Я разве просил? Ты что-то перепутал. Я никогда и ничего не просил у такой крысы, как ты. Я — предложил.
Он распрямился, подошел ближе к Виталику, буравя глазами. Постоял, молча пялясь, потом вырвал купюру из дрожащей руки. Рубль оказался смятый и затасканный.
— Ладно, вали. – Ярослав отвернулся и зашагал прочь.
— А как же парнашки? — Виталик дернулся вслед за вымогателем. Дорогу ему преградили Тюря и Бык.
— А что парнашки?
— Ты же сказал, что за рубль …
— Я подумал и решил. Рубль — мало. — Ярослав обернулся, выудил из кармана стопку карт.— Какие они, а! Сочные. Особенно эта. И эта. И эта. Да все! Нет, рубль точно мало. Пятак!
***
Всю дорогу до дома Виталик шмыгал носом, сдерживая слезы обиды.
На пороге его встретил старший брат.
— Ты деньги стащил?— нахмурил брови Вадим. – Сученыш. Мне мать все нервы вытрепала.
— Не я.
--А кто? — Вадим вспыхнул. — Ты знал, на что она копила? Тебе, дураку, на варёнки! Хотела на день рождения порадовать идиота.
Внутри Виталика все сжалось. Волна обиды и презрения к самому себе побежала по телу, подкатила к горлу, передавила словно гарротой. Горячие слезы брызнули, побежали по щекам.
— Рёва! – плюнул Вадим в сторону.
— А еще парнашки твои! – завопил Виталик. Подбородок его дрожал, голос ухал, захлебываясь и срываясь то на хрип, то на визг. — Я просто хотел подружиться! А они…Они сами…Отняли… Сказали, что рубль, потом пятак…
Вадим надвинулся на брата, вцепился в плечо и, замахнувшись, дал звонкую пощечину.
— По порядку,— холодно пробасил старший..
Виталик замер, будто парализованный, уставился на брата. Глаза того полыхали, грудь ходила ходуном. Сглотнув ком в горле, младший, сначала шёпотом, потом все громче, заговорил. Рассказал и про украденные парнашки, и про Ярослава( самого сильного в классе), и про рубль, и про «крысу», что выходило обиднее всего.
— Так, — подытожил Вадим под конец рассказа, — Что они от тебя потребовали?
— Пятак.
— Ладно, я кое-что придумал.
***
— О, крыса пришла! — закричал Бык.
— Где бабки, крыса? – вторил Тюря.
Виталик нашел троицу, как обычно, на пустыре за школой. Ярослав сидел на корточках, разглядывая парнашки, и даже глазом не повел в сторону одноклассника.
— Пятак, — скомандовал главарь, когда Виталик приблизился к нему.
— Сначала карточки. – школьник протянул руку. Старался держать её ровно, но пятерня подрагивала, как и голос.
— Ты ничего не перепутал? – Ярослав распрямился, развел плечи в стороны, будто скидывая невидимую курту. – Тюря, Бык!
Те двинулись в сторону Виталика.
— Ладно. Пятак – так пятак. – Виталик опустил руку, сделал шаг назад и, обернувшись, закричал: — Пятак! Пятак!
Троица замерла. Из-за угла школы выскочили двое. Крупные, выше ростом каждого из собравшегося на пустыре на голову, они шли широкими шагами , тихо между собой переговариваясь.
— Ты что задумал, падла? — оскалился Ярослав, хватая Виталика за ворот рубашки.
— Э! Руки убрал от него!
— Пацаны, вы чего?
— Ничего, — двое громил, как окрестил их про себя Ярослав поровнялись с Тюрей и Быком, встали по бокам. Говорил тот, что поздоровее. — Я – Пятак. Прозвали так.
Пятак вытянул вперед ладонь, сжатую в кулак, кивнул на костяшки.
— Так кому пятак? Тебе? — второй опустил руку на плечо Ярославу.
***
— Это ты здорово придумал, Вадим, — младший брат прыгал вокруг старшего, заглядывал в глаза. — Спасибо!
У Вадима оказался техникумовский приятель, прозванный Пятаком за кулаки-кувалды. Услышав, что малолетняя шпана решила присвоить себе карточки, он не остался в стороне.
— Пятаку спасибо, — отмахнулся старший. – Это его парнашки, кстати.
— Спасибо, — стыдливо добавил Виталик, обернувшись к Пятаку. Тот вышагивал, заложив руки в карманы, где притаились карточки-парнашки. — Я не хотел.
Детина хмыкнул и ничего не ответил.
Подходя к дому, Вадим остановил брата, взял за плечо и, смерив взглядом, сказал:
— Ты, Виталик, не крыса. Ты — дурак.
Arhiplndeikin
