После новогодних праздников на работе все были вялые, даже говорили с трудом. Вера подумывала в пятницу отгул взять, или хотя бы уйти пораньше, а тут оказалось - Рамиль приехал! Из фирмы по обслуживанию оборудования. Весь день Вера с удовольствием наблюдала, как он работал - уверенно и аккуратно. В конце дня подошёл документы подписывать.
- Завтра Старый Новый год, - сказал Рамиль.
- Да, - согласилась Вера, - а ещё суббота, очень удачно.
- Как будешь праздновать?
- Ну, как… Это у вас там, в Казани, разгуляево, а у нас городок тихий. Оливье нарежу и у телевизора посижу, а то что-то вымоталась я за эти праздники. Хочешь, в гости приходи.
- Во сколько?
- Что во сколько?
- Во сколько приходить?
- Ко мне? - Вера изумленно и растеряно уставилась на Рамиля, - Тебе же сейчас в Казань ехать надо.
- Завтра снова сюда приеду. Бешеной собаке семь вёрст не крюк. Это поговорка такая, русская. Но если неудобно, ты скажи. Я не хочу, чтобы было неудобно.
- В пять, - выдавила из себя Вера. - Приходи в пять. Адрес записать?
- Я знаю, где ты живешь, - ответил Рамиль, тем самым добив Веру окончательно.
Личная жизнь у Веры не складывалась. Хотя мужики на неё посматривали, и она их не чуралась. Так что приключения были, раз в год в Геленджике уж непременно, но ничего путного не выходило. А ведь у каждой подруги по мужу, у кого и по второму. И дети у всех.
- Ничего, - успокаивала себя Вера, - сейчас и в сорок рожают, и в пятьдесят. Ой, в пятьдесят-то не хотелось бы.
Местные алкоголики все разобраны, надежда только на иногородних. На комбинат много кто приезжал, но чаще всего на сезон, или, вообще, в командировку, то есть, временно. И это снова приключение, а не жизнь. Большинство ещё и женатые, а с женатыми Вера зареклась - больше ни-ни. Итак уж, восемь лет коту под хвост. Даром, что в Москве, ну, и за границу немножко поездили.
В столице Вера осталась после института и возвращаться в родной Неволжск не планировала. Примчалась, когда мама заболела, тяжело заболела. И вскоре отошла, отмучилась. Вера и не знала, сколько бы ей рыдать в пустой квартире, но стали приходить люди, с детства знакомые. Во всех скорбных заботах помогли. Поминки проходили тепло и без лишней тоски, маме бы понравилось. Даже начальство с комбината своим присутствием одарило. Прямо на поминках предложили Вере остаться, зря что ли учиться отправляли.
- Что там тебе, в этой Москве-то? А мы большие деньги на реконструкцию очистных получили. Оборудование берём по последнему слову, и финское берём, и немецкое по лицензии, казанского производства. Будешь лабораторией заведовать.
- Ух ты, очистные, как хорошо-то. Так что, не будет больше комбинат людей травить?
- Рыб. В смысле, воду будем очищать. А воздух-то нормальный, фильтры меняем регулярно, чего жаловаться-то...
- Да что вы говорите такое…
- Это ты сейчас с Москвы приехала, а поживёшь чуток, вспомнишь и обвыкнешься. Опять же, очистные будем и дальше развивать, ты этим и займёшься как раз, подумай, перспективы отличные. И зарплата сейчас не как раньше, а каждый месяц, верно говорю, земляки?
- Верно, раньше ещё хуже было, - донеслось с разных концов поминального стола.
Решение Вера не сразу приняла, вначале с документами возилась, вещи разбирала, с подругами общалась, кто вернулся или не уезжал. Потом подумала - действительно, что её в Москве ждёт? Съёмная квартира и давка в метро. А здесь остаться - быть дальше от него, того самого. Чем дальше, тем лучше. Опять же, кто она в столице - пылинка, что есть, что нет, никто не заметит. А здесь - завлаб, со всех сторон уважение. Зарплата, правда, одинаковая, но до работы пешком, жилье своё, да ещё огород мамин, уедешь так пропадет. Про оборудование не соврали, в самом деле современное, удобное, не хуже московского.
Благодаря оборудованию она и с Рамилем познакомилась, он был в бригаде наладчиков, на все вопросы отвечал кратко и точно. Со всеми бы так. Запуск лаборатории отмечали помпезно - с шампанским, телевидением и начальством, местным и казанским.
- Хорошо бы именно вас, Рамиль, присылали на гарантийное обслуживание, - сказала тогда Вера.
- Так шепните моему директору, а я с удовольствием, - с улыбкой ответил Рамиль.
К начальству Вера тогда подойти постеснялась, но обслуживание поручили Рамилю, и он стал приезжать каждые три месяца. Случись чего - можно было вызвать экстренно, но ничего не ломалось, а жаль, думала иногда Вера. Подруги, Ирка с Ямвикой, что-то учуяли и давай подначивать:
- Твой приехал!
- Так уж и мой, скажете тоже, - отнекивался Вера. Может, ей поначалу Рамиль не сильно-то и нравился, сейчас уже не вспомнить, - он ведь женатый, небось.
- А ты спроси!
- Да, не буду я спрашивать.
Подруги, однако, сами всё разузнали, доложили - свободен!
- Тоже, знаете ли… Мужику под сорок, из себя видный, руки золотые. И не женат. Странно как-то.
Ирка с Ямвикой только охали и дурой обзывали, ну, а Вере-то что делать? Рамиль как-то всё о работе, легко с ним, это правда, но ведь проверит, наладит и в Казань укатит. А у Веры тем временем Геленджик, где о Рамиле можно и не думать. Всё равно, ничего не дождёшься. Однако, дождалась. Неожиданно. И приятно.
С утра Вера побежала за продуктами. Продавщица, фамилия её была Пахомова, училась когда-то в параллельном классе. Нынче у неё центнер лишнего веса, трое детей и муж Борька.
- Шпрот сколько банок-то? две?
- Две. А икра сильно солёная?
- Консерва же, где мне знать, чё там в ёй. Вроде, никто взад не приносил. Одну?
- Одну. И вот ещё… Шампанского бутылку.
- Во, классно-то, у нас всяко есть: и краснодарское со скидкой, и просекко, это из Италии, но без скидки.
- А настоящее, французское? Шампанское ведь только французское может быть.
- Да, ты чё, бутылка-то больше пяти тыщ! Оно тебе надо? Да, и нет у нас. Хотя…
- Есть?
- Блин, была бутылка, я её обратно-то отписала, раз не берёт никто. Щас найду, да, где ж она… А вот, чё я говорила, пять четыреста! Обзывается ? Драппиер, чисто Франция. Одна бутылка и осталась, таких, кстати, нигде больше нет, не возят их больше-то.
- Правильно говорить: Драпье.
- И чё теперь? Пять четыреста! Другому всю зиму не просыхать на такие денюжки. Берёшь?!
- Да.
- Ох, у московских свои привычки! Или на комбинате вдруг премию дали?
- Ага. Как раз - пять четыреста.
- Ежели так… Девки калякали, Рамилька-то в город зачастил… Профилактику делает, де потрогает, де подмажет.
- Заткнись, Пахомова.
- Молчу! Полный рот воды! Мандарины-то, будешь брать? Жранья много не бывает, я тебе новый ящик-то открою, ради такого дела…
С платьем и кружевным бельем Вера определилась ещё с вечера. А сейчас - кухня. Вроде, всё продумано и рассчитано, но время летит предательски быстро, уже почти четыре! Вдруг Вера охнула - шампанское она мало того, что забыла в холодильник убрать, так ещё и возле батареи поставила. Что делать? Морозилка рыбой забита, разморозишь -пропадёт. Хорошо, хоть зима и мороз подходящий, и снега за ночь намело. Вера жила на первом этаже, балкона у неё не было. Набросив пуховик, она выбежала на улицу, поглядела вокруг, особо пристально - на балкон Петра Семеновича, и быстрым движение сунула бутылку в сугроб. И бегом домой, в душ и к зеркалу, к зеркалу.
Звонок прозвенел минут на пять раньше назначенного времени. Да ничего, Вера уже была в полном боевом облачении. Пальто Рамиля показалось ей мокрым.
- Споткнулся тут. И в сугроб. - смущенно объяснил Рамиль, - Салям! Со Старым Новым!
- И тебя, - улыбнулась Вера. - Раздевайся, проходи, здесь вот ванная, я жду тебя в гостиной.
Рамиль вошёл в комнату, снова смущенно улыбнулся и перед тем, как сесть, поставил на стол бутылку французского шампанского «Драпье».
- Ой, а про шампанское-то я забыла! -всплеснула руками Вера.
- Так вот, как раз. Французское, настоящее. Друг посоветовал именно такое, он с французами работает. Я и купил.
- В каком смысле «купил»? - настороженно спросила Вера. Не узнать эту бутылку было невозможно.
- Ну, как… В магазине. Но в хорошем, там палёнку не держат, - сказал Рамиль, глядя на Веру честными глазами. Это был не розыгрыш. Это была ложь. У Веры похолодело внутри.
- А этикетка мокренькая чего-то.
- Так мы же с ней в сугробе лежали, -рассмеялся Рамиль.
- Ах, да, я помню, в сугробе, - Вера попыталась взять себя в руки. - Извини, я забыла спросить, что ты ешь, а что не ешь.
- Я всё ем, - радостно отозвался Рамиль.
- По тебе не скажешь, -!заметила Вера, вспомнив, как летом он приезжал в обтягивающей футболке, с кубиками пресса.
- А я чуть зазеваюсь и сразу вес набирается.
- Ты очень красивая, - сказал Рамиль.
- Вот, как… Ладно, оливье с говядиной, яйца со шпротами, помидоры вот, сама закатывала, тут, как видишь, бутерброды с икрой, рыбка красная. Угощайся. И будет ещё пирог с капустой. Как бы, на горячее.
- Восторг! С чего начать?
- С чего хочешь. Начни с оливье.
- Отлично. Но сначала шампанское открою. Тебе же нравится такое?
- Нравится, - кивнула Вера, закусив губу.
Какое-то время сидели молча. Рамиль ел, а Вера держала в руках бокал и не знала, что сказать. Потом зачем-то спросила:
- А почему ты не с семьей в праздник? ? прозвучало как-то зло. Но Рамиль не заметил.
- К родителям я на Новый год заезжал. Жены у меня нет, давно уже, развелись.
- А дети?
- Сын. Ему тринадцать. По воскресеньям общаемся.
- А зачем с женой развёлся? ? Вере не нравился тон, которым она задавала вопросы.
- Лучше спросить: зачем женился? - не сразу ответил Рамиль, - Она меня с армии дождалась. Мы гуляли-то перед призывом недели две. А она два года ждала. Я гордый ходил, у всех пацанов по-другому было. Потому и женился. Стали жить. Потом сын родился. А работа у меня всегда была в разъездах. С годами как-то стал понимать, что домой не хочется. Пока сын маленький был, конечно, к нему тянуло. А как подрос - в компьютер уткнулся, отцу рад или не рад - не понять. А жена только про деньги, других тем, как будто нет. Ну да, согласен, денег всегда не хватает, но не воровать же идти. Я сколько мог зарабатывал, побольше других. И на себя не тратил. За лето на рыбалку, если два разу схожу, то уже хорошо. Ремонт делал, по выходным ещё подрабатывал. А жена мне - вот, я же тебя дождалась, а ты спиннинг купил. Я… один раз спиннинг купил, хороший и недорого. Как будто, ждать парня с армии это подвиг. Если любишь, то ждёшь. А если не любишь так и…
Рамиль замолчал, наполнил бокалы шампанским. Он был сильно взволнован.
- Нашла себе бизнесмена, сейчас с ним живет. Но меня заранее предупредила, чтобы без обид, по-честному. Я не возражал. Как живет ? не знаю, сын приходит - я не спрашиваю. Да и не спросишь, он как зайдет, сразу в компьютер и сидит там часами.
- Хочешь ещё салата? - спросила Вера.
- Да. Вообще я оливье не очень… Моя… Ну, раньше в оливье всегда колбаса и морковка, а у тебя ничего такого нет и вкусно, очень.
- Я всё же химик, умею смешивать, - Вера хотела улыбнуться, но получилось как-то вымучено.
- А я инженер-механик. И автоматику тоже знаю. Мне вообще-то не положено на гарантийное обслуживание ездить, это я директора упросил, чтобы тебя видеть.
- Меня? - удивилась Вера. - Что же ты раньше ничего не говорил? Ведь без малого два года знакомы.
- Сказали, что у тебя был кто-то.
- Кто сказал?
- Женщины.
- Хм… Странно. Но допустим. А что эти женщины сейчас говорят? Что у меня нет никого?
- Я не знаю, что сказать, - взгляд Рамиля на мгновение стал по-детски несчастным. - Хотя нет, знаю, извини. Для меня каждый приезд в Неволжск, как праздник. Тебя увижу, и всё сразу иначе.
Как-то правильно и хорошо. Наверно, это неожиданно прозвучит. Точнее, наоборот. Или… Но не важно уже. Выходи за меня замуж, пожалуйста.
Веру била мелкая дрожь. Она пыталась глубоко вздохнуть, вздох получался прерывистым.
Вера смотрела на Рамиля и видела золотую фольгу стоящего между ними шампанского.
Зачем же он так, ну, зачем. Лучше бы наелся и в койку потащил, да, она бы только за. Утром встал и уехал, и ни о чем думать не надо, увидимся ещё - хорошо, не увидимся и ладно. А он вон чего, на улице нашёл и к женщине пришёл, предложение делать. На всю жизнь, на всю жизнь с этой вот бутылкой. И что же мне теперь, что же, что...
- Ты… - слова давались с трудом, - ты не мог бы сейчас… уйти.
- Я что-то не так сделал? - глухо спросил Рамиль.
- Нет, нет. Дело не в тебе… Как в таких случаях говорят, ты хороший, добрый, умный, замечательный. Но я прошу тебя уйти. Дело во мне, конечно, во мне, я не знаю, может в маме немножко, хотя причём тут мама, уходи, очень тебя прошу, пожалуйста. И забери с собой эту бутылку.
- Там уже нет ничего, - сказал Рамиль, вставая.
- Тем более.
Вера вышла в прихожую, смотреть, как он одевается.
- Хочешь, я тебе в дорогу пирог заверну.
- Я не люблю капусту, - ответил Рамиль и ушёл.
Закрыв за ним дверь, Вера вернулась в комнату, выключила свет. Стала видна улица, там снова была метель. Вера включила телевизор, давали новогоднюю программу, и, взяв мамин плед, свернулась под ним калачиком на диване.
Январь тянулся ещё долго. Февраль был побыстрее. Первого марта в небесной канцелярии как будто посмотрели календарь: ярко засветило солнце и всё стремительно стало таять. Никто не помнил такого тёплого первого дня весны. На работу Вера шла в зимних сапогах, обратно было впору надевать резиновые. У подъезда образовывалась огромная лужа, Вера пыталась её обойти по ещё нерастаявшим островкам снега, с острыми краями в чёрных крапинках. Отовсюду вылезал наружу мусор, накиданный за зиму с балконов: окурки, презервативы, фантики, блеснула на солнце золотая фольга.
Стоп! Фольга?! Наступив в лужу, Вера нагнулась и вытащила из-под снега бутылку французского шампанского «Драпье». Этикетка тут же отвалилась, но не узнать эту бутылку было невозможно.
- Ой, - сказала Вера.
Войдя в квартиру, она первым делом скинула промокшие насквозь сапоги, надела сухие носочки. Потом долго сидела на диване, пытаясь собраться с мыслями. Собравшись, взяла телефон и набрала номер.
- Что-то сломалось? - спокойным голосом спросил Рамиль.
- Нет, оборудование в порядке. Я не по этому звоню. Дело в том, что… Ты не мог бы повторить вопрос?
- Так сломалось или нет?
- Ой, не про то. Знаешь, КВН когда показывают, там у них есть «разминка». Команде надо на вопрос ответить, а они, чтобы время-то потянуть, просят вопрос повторить.
- Я не смотрел.
- Если ты повторишь, что спрашивал у меня на Старый Новый год, то я отвечу: да, согласна.
Молчание было долгим, а потом очень долгим. Вера понимала, что ей лучше ничего не говорить и прошептала: «Слышишь?»
- По телефону неправильно, - наконец отозвался Рамиль, - Я возвращаюсь в Казань к длинным выходным, и восьмого марта приеду к тебе.
- Прекрасный подарок, - тихо сказала Вера.
- Что? Не расслышал.
- Я буду ждать. Про капусту помню, а какой пирог твой любимый?
- Хм… Балиш с курагой.
- Вот такой и спеку.
- Ты умеешь?
- Я научусь.
serkab
- Завтра Старый Новый год, - сказал Рамиль.
- Да, - согласилась Вера, - а ещё суббота, очень удачно.
- Как будешь праздновать?
- Ну, как… Это у вас там, в Казани, разгуляево, а у нас городок тихий. Оливье нарежу и у телевизора посижу, а то что-то вымоталась я за эти праздники. Хочешь, в гости приходи.
- Во сколько?
- Что во сколько?
- Во сколько приходить?
- Ко мне? - Вера изумленно и растеряно уставилась на Рамиля, - Тебе же сейчас в Казань ехать надо.
- Завтра снова сюда приеду. Бешеной собаке семь вёрст не крюк. Это поговорка такая, русская. Но если неудобно, ты скажи. Я не хочу, чтобы было неудобно.
- В пять, - выдавила из себя Вера. - Приходи в пять. Адрес записать?
- Я знаю, где ты живешь, - ответил Рамиль, тем самым добив Веру окончательно.
Личная жизнь у Веры не складывалась. Хотя мужики на неё посматривали, и она их не чуралась. Так что приключения были, раз в год в Геленджике уж непременно, но ничего путного не выходило. А ведь у каждой подруги по мужу, у кого и по второму. И дети у всех.
- Ничего, - успокаивала себя Вера, - сейчас и в сорок рожают, и в пятьдесят. Ой, в пятьдесят-то не хотелось бы.
Местные алкоголики все разобраны, надежда только на иногородних. На комбинат много кто приезжал, но чаще всего на сезон, или, вообще, в командировку, то есть, временно. И это снова приключение, а не жизнь. Большинство ещё и женатые, а с женатыми Вера зареклась - больше ни-ни. Итак уж, восемь лет коту под хвост. Даром, что в Москве, ну, и за границу немножко поездили.
В столице Вера осталась после института и возвращаться в родной Неволжск не планировала. Примчалась, когда мама заболела, тяжело заболела. И вскоре отошла, отмучилась. Вера и не знала, сколько бы ей рыдать в пустой квартире, но стали приходить люди, с детства знакомые. Во всех скорбных заботах помогли. Поминки проходили тепло и без лишней тоски, маме бы понравилось. Даже начальство с комбината своим присутствием одарило. Прямо на поминках предложили Вере остаться, зря что ли учиться отправляли.
- Что там тебе, в этой Москве-то? А мы большие деньги на реконструкцию очистных получили. Оборудование берём по последнему слову, и финское берём, и немецкое по лицензии, казанского производства. Будешь лабораторией заведовать.
- Ух ты, очистные, как хорошо-то. Так что, не будет больше комбинат людей травить?
- Рыб. В смысле, воду будем очищать. А воздух-то нормальный, фильтры меняем регулярно, чего жаловаться-то...
- Да что вы говорите такое…
- Это ты сейчас с Москвы приехала, а поживёшь чуток, вспомнишь и обвыкнешься. Опять же, очистные будем и дальше развивать, ты этим и займёшься как раз, подумай, перспективы отличные. И зарплата сейчас не как раньше, а каждый месяц, верно говорю, земляки?
- Верно, раньше ещё хуже было, - донеслось с разных концов поминального стола.
Решение Вера не сразу приняла, вначале с документами возилась, вещи разбирала, с подругами общалась, кто вернулся или не уезжал. Потом подумала - действительно, что её в Москве ждёт? Съёмная квартира и давка в метро. А здесь остаться - быть дальше от него, того самого. Чем дальше, тем лучше. Опять же, кто она в столице - пылинка, что есть, что нет, никто не заметит. А здесь - завлаб, со всех сторон уважение. Зарплата, правда, одинаковая, но до работы пешком, жилье своё, да ещё огород мамин, уедешь так пропадет. Про оборудование не соврали, в самом деле современное, удобное, не хуже московского.
Благодаря оборудованию она и с Рамилем познакомилась, он был в бригаде наладчиков, на все вопросы отвечал кратко и точно. Со всеми бы так. Запуск лаборатории отмечали помпезно - с шампанским, телевидением и начальством, местным и казанским.
- Хорошо бы именно вас, Рамиль, присылали на гарантийное обслуживание, - сказала тогда Вера.
- Так шепните моему директору, а я с удовольствием, - с улыбкой ответил Рамиль.
К начальству Вера тогда подойти постеснялась, но обслуживание поручили Рамилю, и он стал приезжать каждые три месяца. Случись чего - можно было вызвать экстренно, но ничего не ломалось, а жаль, думала иногда Вера. Подруги, Ирка с Ямвикой, что-то учуяли и давай подначивать:
- Твой приехал!
- Так уж и мой, скажете тоже, - отнекивался Вера. Может, ей поначалу Рамиль не сильно-то и нравился, сейчас уже не вспомнить, - он ведь женатый, небось.
- А ты спроси!
- Да, не буду я спрашивать.
Подруги, однако, сами всё разузнали, доложили - свободен!
- Тоже, знаете ли… Мужику под сорок, из себя видный, руки золотые. И не женат. Странно как-то.
Ирка с Ямвикой только охали и дурой обзывали, ну, а Вере-то что делать? Рамиль как-то всё о работе, легко с ним, это правда, но ведь проверит, наладит и в Казань укатит. А у Веры тем временем Геленджик, где о Рамиле можно и не думать. Всё равно, ничего не дождёшься. Однако, дождалась. Неожиданно. И приятно.
С утра Вера побежала за продуктами. Продавщица, фамилия её была Пахомова, училась когда-то в параллельном классе. Нынче у неё центнер лишнего веса, трое детей и муж Борька.
- Шпрот сколько банок-то? две?
- Две. А икра сильно солёная?
- Консерва же, где мне знать, чё там в ёй. Вроде, никто взад не приносил. Одну?
- Одну. И вот ещё… Шампанского бутылку.
- Во, классно-то, у нас всяко есть: и краснодарское со скидкой, и просекко, это из Италии, но без скидки.
- А настоящее, французское? Шампанское ведь только французское может быть.
- Да, ты чё, бутылка-то больше пяти тыщ! Оно тебе надо? Да, и нет у нас. Хотя…
- Есть?
- Блин, была бутылка, я её обратно-то отписала, раз не берёт никто. Щас найду, да, где ж она… А вот, чё я говорила, пять четыреста! Обзывается ? Драппиер, чисто Франция. Одна бутылка и осталась, таких, кстати, нигде больше нет, не возят их больше-то.
- Правильно говорить: Драпье.
- И чё теперь? Пять четыреста! Другому всю зиму не просыхать на такие денюжки. Берёшь?!
- Да.
- Ох, у московских свои привычки! Или на комбинате вдруг премию дали?
- Ага. Как раз - пять четыреста.
- Ежели так… Девки калякали, Рамилька-то в город зачастил… Профилактику делает, де потрогает, де подмажет.
- Заткнись, Пахомова.
- Молчу! Полный рот воды! Мандарины-то, будешь брать? Жранья много не бывает, я тебе новый ящик-то открою, ради такого дела…
С платьем и кружевным бельем Вера определилась ещё с вечера. А сейчас - кухня. Вроде, всё продумано и рассчитано, но время летит предательски быстро, уже почти четыре! Вдруг Вера охнула - шампанское она мало того, что забыла в холодильник убрать, так ещё и возле батареи поставила. Что делать? Морозилка рыбой забита, разморозишь -пропадёт. Хорошо, хоть зима и мороз подходящий, и снега за ночь намело. Вера жила на первом этаже, балкона у неё не было. Набросив пуховик, она выбежала на улицу, поглядела вокруг, особо пристально - на балкон Петра Семеновича, и быстрым движение сунула бутылку в сугроб. И бегом домой, в душ и к зеркалу, к зеркалу.
Звонок прозвенел минут на пять раньше назначенного времени. Да ничего, Вера уже была в полном боевом облачении. Пальто Рамиля показалось ей мокрым.
- Споткнулся тут. И в сугроб. - смущенно объяснил Рамиль, - Салям! Со Старым Новым!
- И тебя, - улыбнулась Вера. - Раздевайся, проходи, здесь вот ванная, я жду тебя в гостиной.
Рамиль вошёл в комнату, снова смущенно улыбнулся и перед тем, как сесть, поставил на стол бутылку французского шампанского «Драпье».
- Ой, а про шампанское-то я забыла! -всплеснула руками Вера.
- Так вот, как раз. Французское, настоящее. Друг посоветовал именно такое, он с французами работает. Я и купил.
- В каком смысле «купил»? - настороженно спросила Вера. Не узнать эту бутылку было невозможно.
- Ну, как… В магазине. Но в хорошем, там палёнку не держат, - сказал Рамиль, глядя на Веру честными глазами. Это был не розыгрыш. Это была ложь. У Веры похолодело внутри.
- А этикетка мокренькая чего-то.
- Так мы же с ней в сугробе лежали, -рассмеялся Рамиль.
- Ах, да, я помню, в сугробе, - Вера попыталась взять себя в руки. - Извини, я забыла спросить, что ты ешь, а что не ешь.
- Я всё ем, - радостно отозвался Рамиль.
- По тебе не скажешь, -!заметила Вера, вспомнив, как летом он приезжал в обтягивающей футболке, с кубиками пресса.
- А я чуть зазеваюсь и сразу вес набирается.
- Ты очень красивая, - сказал Рамиль.
- Вот, как… Ладно, оливье с говядиной, яйца со шпротами, помидоры вот, сама закатывала, тут, как видишь, бутерброды с икрой, рыбка красная. Угощайся. И будет ещё пирог с капустой. Как бы, на горячее.
- Восторг! С чего начать?
- С чего хочешь. Начни с оливье.
- Отлично. Но сначала шампанское открою. Тебе же нравится такое?
- Нравится, - кивнула Вера, закусив губу.
Какое-то время сидели молча. Рамиль ел, а Вера держала в руках бокал и не знала, что сказать. Потом зачем-то спросила:
- А почему ты не с семьей в праздник? ? прозвучало как-то зло. Но Рамиль не заметил.
- К родителям я на Новый год заезжал. Жены у меня нет, давно уже, развелись.
- А дети?
- Сын. Ему тринадцать. По воскресеньям общаемся.
- А зачем с женой развёлся? ? Вере не нравился тон, которым она задавала вопросы.
- Лучше спросить: зачем женился? - не сразу ответил Рамиль, - Она меня с армии дождалась. Мы гуляли-то перед призывом недели две. А она два года ждала. Я гордый ходил, у всех пацанов по-другому было. Потому и женился. Стали жить. Потом сын родился. А работа у меня всегда была в разъездах. С годами как-то стал понимать, что домой не хочется. Пока сын маленький был, конечно, к нему тянуло. А как подрос - в компьютер уткнулся, отцу рад или не рад - не понять. А жена только про деньги, других тем, как будто нет. Ну да, согласен, денег всегда не хватает, но не воровать же идти. Я сколько мог зарабатывал, побольше других. И на себя не тратил. За лето на рыбалку, если два разу схожу, то уже хорошо. Ремонт делал, по выходным ещё подрабатывал. А жена мне - вот, я же тебя дождалась, а ты спиннинг купил. Я… один раз спиннинг купил, хороший и недорого. Как будто, ждать парня с армии это подвиг. Если любишь, то ждёшь. А если не любишь так и…
Рамиль замолчал, наполнил бокалы шампанским. Он был сильно взволнован.
- Нашла себе бизнесмена, сейчас с ним живет. Но меня заранее предупредила, чтобы без обид, по-честному. Я не возражал. Как живет ? не знаю, сын приходит - я не спрашиваю. Да и не спросишь, он как зайдет, сразу в компьютер и сидит там часами.
- Хочешь ещё салата? - спросила Вера.
- Да. Вообще я оливье не очень… Моя… Ну, раньше в оливье всегда колбаса и морковка, а у тебя ничего такого нет и вкусно, очень.
- Я всё же химик, умею смешивать, - Вера хотела улыбнуться, но получилось как-то вымучено.
- А я инженер-механик. И автоматику тоже знаю. Мне вообще-то не положено на гарантийное обслуживание ездить, это я директора упросил, чтобы тебя видеть.
- Меня? - удивилась Вера. - Что же ты раньше ничего не говорил? Ведь без малого два года знакомы.
- Сказали, что у тебя был кто-то.
- Кто сказал?
- Женщины.
- Хм… Странно. Но допустим. А что эти женщины сейчас говорят? Что у меня нет никого?
- Я не знаю, что сказать, - взгляд Рамиля на мгновение стал по-детски несчастным. - Хотя нет, знаю, извини. Для меня каждый приезд в Неволжск, как праздник. Тебя увижу, и всё сразу иначе.
Как-то правильно и хорошо. Наверно, это неожиданно прозвучит. Точнее, наоборот. Или… Но не важно уже. Выходи за меня замуж, пожалуйста.
Веру била мелкая дрожь. Она пыталась глубоко вздохнуть, вздох получался прерывистым.
Вера смотрела на Рамиля и видела золотую фольгу стоящего между ними шампанского.
Зачем же он так, ну, зачем. Лучше бы наелся и в койку потащил, да, она бы только за. Утром встал и уехал, и ни о чем думать не надо, увидимся ещё - хорошо, не увидимся и ладно. А он вон чего, на улице нашёл и к женщине пришёл, предложение делать. На всю жизнь, на всю жизнь с этой вот бутылкой. И что же мне теперь, что же, что...
- Ты… - слова давались с трудом, - ты не мог бы сейчас… уйти.
- Я что-то не так сделал? - глухо спросил Рамиль.
- Нет, нет. Дело не в тебе… Как в таких случаях говорят, ты хороший, добрый, умный, замечательный. Но я прошу тебя уйти. Дело во мне, конечно, во мне, я не знаю, может в маме немножко, хотя причём тут мама, уходи, очень тебя прошу, пожалуйста. И забери с собой эту бутылку.
- Там уже нет ничего, - сказал Рамиль, вставая.
- Тем более.
Вера вышла в прихожую, смотреть, как он одевается.
- Хочешь, я тебе в дорогу пирог заверну.
- Я не люблю капусту, - ответил Рамиль и ушёл.
Закрыв за ним дверь, Вера вернулась в комнату, выключила свет. Стала видна улица, там снова была метель. Вера включила телевизор, давали новогоднюю программу, и, взяв мамин плед, свернулась под ним калачиком на диване.
Январь тянулся ещё долго. Февраль был побыстрее. Первого марта в небесной канцелярии как будто посмотрели календарь: ярко засветило солнце и всё стремительно стало таять. Никто не помнил такого тёплого первого дня весны. На работу Вера шла в зимних сапогах, обратно было впору надевать резиновые. У подъезда образовывалась огромная лужа, Вера пыталась её обойти по ещё нерастаявшим островкам снега, с острыми краями в чёрных крапинках. Отовсюду вылезал наружу мусор, накиданный за зиму с балконов: окурки, презервативы, фантики, блеснула на солнце золотая фольга.
Стоп! Фольга?! Наступив в лужу, Вера нагнулась и вытащила из-под снега бутылку французского шампанского «Драпье». Этикетка тут же отвалилась, но не узнать эту бутылку было невозможно.
- Ой, - сказала Вера.
Войдя в квартиру, она первым делом скинула промокшие насквозь сапоги, надела сухие носочки. Потом долго сидела на диване, пытаясь собраться с мыслями. Собравшись, взяла телефон и набрала номер.
- Что-то сломалось? - спокойным голосом спросил Рамиль.
- Нет, оборудование в порядке. Я не по этому звоню. Дело в том, что… Ты не мог бы повторить вопрос?
- Так сломалось или нет?
- Ой, не про то. Знаешь, КВН когда показывают, там у них есть «разминка». Команде надо на вопрос ответить, а они, чтобы время-то потянуть, просят вопрос повторить.
- Я не смотрел.
- Если ты повторишь, что спрашивал у меня на Старый Новый год, то я отвечу: да, согласна.
Молчание было долгим, а потом очень долгим. Вера понимала, что ей лучше ничего не говорить и прошептала: «Слышишь?»
- По телефону неправильно, - наконец отозвался Рамиль, - Я возвращаюсь в Казань к длинным выходным, и восьмого марта приеду к тебе.
- Прекрасный подарок, - тихо сказала Вера.
- Что? Не расслышал.
- Я буду ждать. Про капусту помню, а какой пирог твой любимый?
- Хм… Балиш с курагой.
- Вот такой и спеку.
- Ты умеешь?
- Я научусь.
serkab
