Когда я учился в пятом классе, родители держали несколько свиней одновременно. И вот, однажды отец забыл пригласить ветеринара, чтобы кастрировать кабанчика. А если того забить некастрированного, то мясо будет невозможно есть, потому что оно будет вонять.
А кабанчик тем временем рос и вырос очень здоровым и достаточно моторным – залезал на других кабанчиков. Кастрированных.
За пару месяцев до забивки батя все же вспомнил об этой необходимости ликвидировать, так сказать, «лишнее хозяйство» и пригласил Федосеевича – местного ветврача, очень хорошего человека, между прочим, но большого шутника.
Вначале батя думал управится с Федосеевичем и со мной – втроем, но тот сказал ему: «Ты чо, Анатольевич, рехнулся?
Такого борова мы втроем не завалим!». Пришлось приглашать еще двух человек. Они и батя держали, а Федосеевич работал по интимному месту свинки. А я стоял стороне и комментировал: «Федосеевич, легче, легче…», «А если бы вам яйца резали!», «Давай, папа, я за тебя болею!», «Да, Андрей Андреевич, это вам не география и не история».
(Андрей Андреевич был моим учителем в школе).
В конце концов, я достал Федосеевича. Он позвал: «Иди сюда. Вытяни руки. Раскрой ладони. ДЕРЖИ ЯЙЦА!». И вываливает мне на руки кабаньи яйца. Свеже, так сказать, отрезанные. Правда не совсем. Я стою в ступоре. Зажал яйца. А он там что-то дорезает, зашивает. Причем делает это все нарочно медленно. Не знаю как я продержался до конца и меня не стошнило!
Но самый анекдот произошел вечером. Отец зовет есть: «Сынок, я тебе мясца пожарил».
Я как чувствовал – что-то мне его тон показался подозрительным, но был голодным. Еда была ничего. Когда я доедал последний кусок, батя спрашивает: «Ну что, сынок, вкусные яйца?» Я отвечаю мол, что яичницы никакой не ел и в глаза не видел. «Да нет же, сынок, не куриные. Поросячьи».
Эпилог.
Блевал я долго. Минут 15 наверное.
Мораль.
Не прикалывайтесь над ветеринарами, отцами и учителями!
А кабанчик тем временем рос и вырос очень здоровым и достаточно моторным – залезал на других кабанчиков. Кастрированных.
За пару месяцев до забивки батя все же вспомнил об этой необходимости ликвидировать, так сказать, «лишнее хозяйство» и пригласил Федосеевича – местного ветврача, очень хорошего человека, между прочим, но большого шутника.
Вначале батя думал управится с Федосеевичем и со мной – втроем, но тот сказал ему: «Ты чо, Анатольевич, рехнулся?
Такого борова мы втроем не завалим!». Пришлось приглашать еще двух человек. Они и батя держали, а Федосеевич работал по интимному месту свинки. А я стоял стороне и комментировал: «Федосеевич, легче, легче…», «А если бы вам яйца резали!», «Давай, папа, я за тебя болею!», «Да, Андрей Андреевич, это вам не география и не история».
(Андрей Андреевич был моим учителем в школе).
В конце концов, я достал Федосеевича. Он позвал: «Иди сюда. Вытяни руки. Раскрой ладони. ДЕРЖИ ЯЙЦА!». И вываливает мне на руки кабаньи яйца. Свеже, так сказать, отрезанные. Правда не совсем. Я стою в ступоре. Зажал яйца. А он там что-то дорезает, зашивает. Причем делает это все нарочно медленно. Не знаю как я продержался до конца и меня не стошнило!
Но самый анекдот произошел вечером. Отец зовет есть: «Сынок, я тебе мясца пожарил».
Я как чувствовал – что-то мне его тон показался подозрительным, но был голодным. Еда была ничего. Когда я доедал последний кусок, батя спрашивает: «Ну что, сынок, вкусные яйца?» Я отвечаю мол, что яичницы никакой не ел и в глаза не видел. «Да нет же, сынок, не куриные. Поросячьи».
Эпилог.
Блевал я долго. Минут 15 наверное.
Мораль.
Не прикалывайтесь над ветеринарами, отцами и учителями!
