Зайдем с козырей. Лейтенант медицинской службы гинеколог в 3-ем поколении одессит Боря Зосм после окончания Военно-медицинской Академии в Ленинграде попал служить на подводную лодку Северного Флота. Ах, если бы не эта досадная тройка на экзамене по научному коммунизму.
Стараниями жен различного уровня, секретарш, кадровичек и других пациенток-воздыхателей военно-морской гинеколог "Боря 30 см" или просто "30 сантиметров" после выпуска должен был плавно переместиться из Академии в отделение гинекологии 1 Военно-морского госпиталя в пределах культурной столицы. Но его "Величество досадный случай" помешал этому.
Боря попал не просто на подводную лодку. Он, как в сказке по мановению волшебной палочки злого волшебника, очутился на атомной пл, базирующейся в самой отдаленной базе N. за Полярным Кругом. Туда ехать не каких-нибудь 3-4 часа на автобусе из аэропорта Мурманска, а плыть немногим меньше суток на теплоходе. То есть добираться дольше, чем лететь на Дальний Восток.
Базу N. в народе именовали "городом летающих собак" из-за частых ураганных ветров. До революции там была тюрьма политзаключенных. Единственная тюрьма в дореволюционной России, которая не была огорожена от остального мира колючей проволокой. Огораживать не надо было. Беги, куда глаза глядят. Кругом бескрайняя тундра с тысячами рек и озер.
Дальше нескольких километров все равно не убегали. За беглецами и не гнались. Если повезло, они возвращались сами. Но таких счастливчиков было немного. Большинство банально замерзало. Вот в такое место и с такой фамилией, связями, опытом и природной изворотливостью попал служить лейтенант Боря Зосм. Бинго.
Как положено лейтенанту, с первых дней его с головой опустили в военно-морскую службу. Боря 15 дней из 30 в месяц дежурил в гарнизонном госпитале, медчасти дивизии, сдавал зачеты на самостоятельное управление днем и ночью. На дежурствах он, в основном, практиковался в травматологии. Порой приключались очень курьезные случаи, о чем я уже упоминал здесь. Но руки так и тянулись к любимой гинекологической специализации.
Потихоньку слухи о "золотых руках" молодого специалиста дошли и до слабой половины Человечества отдаленного гарнизона. И Боря, как говорится, взялся за старое.
Он обнаружил в этой же дивизии пл родную душу. Это был доктор соседней субмарины Абрам Иванов земляк-одессит и стоматолог по специализации. У него был, оборудованный с разрешения командования нештатный стоматологический кабинетик в подсобке медсанчасти.
Боря, естественно, получил от коллеги "военно-морское добро" на совместное использование кабинета. Используя врожденную смекалку, он за несколько вечеров внедрил рацпредложение. Оное позволило легким движением руки превращать зубоврачебное кресло в гинекологическое. А комплект нужных инструментов, подаренных ему дедом, был всегда с собой.
Время приема в унифицированном кабинете было жестко регламентировано. Доктора с других пл и флагманский медик подтрунивали над смекалистыми коллегами. Говорили, что пора переходить на прием пациенток в 4 руки. Тем более, что руки стоматолога и гинеколога не пересекаются и мешать друг другу не будут.
Благодаря сетевому маркетингу, ходоки-пациентки потянулись к Боре, как раскрывающиеся цветы к солнцу. Жизнь потихоньку начала приобретать прежний смысл. Эх, дослужиться бы до старшего лейтенанта. А там поехать в Ленинград на курсы повышения квалификации и произвести реанимационные действия над старыми связями. Глядишь, подвернется достойное Бори место дальнейшей службы.
Единственное, что его угнетало , необходимость выходить в море. В море все были здоровы. Пальцы в ненужные места не совали, ударов электрическим током не получали, руки перед едой мыли, аппендициты не обострялись. Доктору надо было лишь снимать несколько раз в день пробу пищи на камбузе, который находился в том же отсеке, раздавать поливитамины и вымоченные в разбавленном спирте салфетки для протирки потеющих у подводников мест.
От ничегонеделанья беспокойную Борину натуру клонило в сон. Снились гранитные набережные города на Неве, белые ночи, шпили Адмиралтейства и Петропавловской крепости, золотые купола Исаакиевского и Казанского соборов и много, много женских ног.
Вот и в этот раз Боря, скрепя сердце, пошел с родным экипажем на торпедные стрельбы. Полигон был недалеко. За неделю должны были управиться. Торпедные стрельбы на подводной лодке не предполагают непосредственного участия доктора, поэтому он много спал.
Благополучно отстрелявшись, всплыли. Боря почувствовал это спинным мозгом, т.к. с детства не переносил качки в море. С "морской болезнью" доктор боролся в положении лежа с помощью сухарей. Зная эту слабость, сердобольный кок приносил ему большую жестяную банку и ставил под кровать. Он лежал в лазарете и ждал погружения для следования в базу. Пауза затянулась. И вдруг:
- Начальнику медицинской службы прибыть в центральный пост!
Док чертыхнулся, заглотил пилюлю аэровита и поспешил в ЦП. Командир огорошил:
- Ну что, доктор! Настал твой звездный час. По открытой УКВ-связи рыбаки слезно помощи просят. Кокша рожать планирует. Идем к ним, через 40 минут будем на месте. Собирай свои причиндалы. Так что, как говорится, тебе и карты в руки и ноги целы.
У Бори все опустилось, колени подогнулись, даже тошнота прошла. Как человеку военному ничего не оставалось, как выдохнуть:
- Есть, товарищ командир.
Боря представил, как будет перебираться с родного борта пл навстречу неизвестности через бушующее море. Он принял душ, оделся по морской традиции во все чистое и через 30 минут вернулся в центральный.
Боцман заботливо упаковал доктора в КЗМ (комплект защитный морской - авт.) и надел спасжилет.
- Ну, с богом! - напутствовал командир на дело благое, а боцман украдкой перекрестил доктора в спину.
У борта субмарины стоял под парами небольшой рыбацкий баркас. Процесс перепрыгивания и перетаскивания эскулапа закончился благополучно. Движок баркаса интенсивно застучал и унес Борю к рыбацкому судну.
100 подводников и 50 рыбаков замерли в ожидании.
Прошло 5 часов. Море полностью успокоилось, выглянуло солнце. Капитан траулера по рации поблагодарил командира и экипаж за оказанную помощь в экстренной ситуации. Напряжение спало. Родился мальчик. Благополучно. Все облегченно вздохнули и заулыбались. Даже крикнули 3 раза "Ура!".
Командир видел в перископ, как баркас отвалил от борта траулера и начал приближаться.
- Носовой швартовой команде наверх! Приготовиться к приему доктора с борта баркаса!
Странно, что доктора не было видно на борту приближающейся посудины. И только когда баркас подошел вплотную, боцман увидел лежащего на его дне доктора. Он смотрел в голубое небо и беспомощно загадочно улыбался.
Сильные руки рыбаков бережно подали пьяного доктора. Не менее надежные руки отважных подводников приняли на родной борт коллегу-героя. Вместе с доктором на атомоход были приняты в больших количествах красная рыба, икра и крабы. В ответ рыбаки получили спирт, тушенку, черный хлеб и бобину фильма "Влюблен по собственному желанию".
Дока осторожно опустили в центральный. Он присел на комингс переборочного люка и выдал командиру гениальный вопрос-монолог, не требующий ответа:
- Тащ командир. Вы увжаете дока, давшева путевку в жисть ищё одному доку? Жужжу (кокша Жозефина-авт.) сказала, что навражденный сын Борюсик пойдет по следам его незваного названного папы и будет ваенннным у-у-у медсинским светилом.
Командира не обманывала интуиция бесполезности вступления в диалог, и он слегка осадил зарвавшегося:
- Лейтенант, сегодня ты побудешь героем, Ъ-ять. Несмотря на наглость, твой анальный сфинктер развальцовывать не буду. Но! Я рискую получить по шапке. Экипаж стоял буквой "зю". А все лавры тебе, Ъ-ять? Не складывается мозаика. Сын полка - достояние экипажа. Быть ему командиром подводного корабля, а не докторилой. Это логичнее и престижнее. И имя его будет мое Александр - победитель. А сейчас иди к себе, отсыпайся, Ъ-ять. Благодарю за достойное выполнение клятвы Гиппократа!
Боря, не в силах сказать "Есть", кивнул головой в знак согласия и пошел к себе в лазарет.
Так закончилась история доктора, который не любил выходить в море.
Судьба кокши Жозефины и ее сына Александра неизвестны. Командир пл стал командиром дивизии, контр-адмиралом. Лейтенант Борис Зосм через полгода получил очередное звание старшего лейтенанта и был направлен на курсы в родную ВМА в Ленинград. Там и остался. Потом был начальником гинекологического отделения 1 Военно-морского госпиталя.
Так распоряжается судьба, что если ты в своей жизни хотя бы 1 раз окажешься в нужное время в нужном месте, жизнь прожита не зря. Согласны?
Рассказ основан на реальных событиях. Спасибо читателям-коллегам по ВВМУПП им.Ленинского комсомола, предоставившим идею, сюжет. Имена, фамилии вымышлены. Совпадения случайны.
matpoc_popikob
Стараниями жен различного уровня, секретарш, кадровичек и других пациенток-воздыхателей военно-морской гинеколог "Боря 30 см" или просто "30 сантиметров" после выпуска должен был плавно переместиться из Академии в отделение гинекологии 1 Военно-морского госпиталя в пределах культурной столицы. Но его "Величество досадный случай" помешал этому.
Боря попал не просто на подводную лодку. Он, как в сказке по мановению волшебной палочки злого волшебника, очутился на атомной пл, базирующейся в самой отдаленной базе N. за Полярным Кругом. Туда ехать не каких-нибудь 3-4 часа на автобусе из аэропорта Мурманска, а плыть немногим меньше суток на теплоходе. То есть добираться дольше, чем лететь на Дальний Восток.
Базу N. в народе именовали "городом летающих собак" из-за частых ураганных ветров. До революции там была тюрьма политзаключенных. Единственная тюрьма в дореволюционной России, которая не была огорожена от остального мира колючей проволокой. Огораживать не надо было. Беги, куда глаза глядят. Кругом бескрайняя тундра с тысячами рек и озер.
Дальше нескольких километров все равно не убегали. За беглецами и не гнались. Если повезло, они возвращались сами. Но таких счастливчиков было немного. Большинство банально замерзало. Вот в такое место и с такой фамилией, связями, опытом и природной изворотливостью попал служить лейтенант Боря Зосм. Бинго.
Как положено лейтенанту, с первых дней его с головой опустили в военно-морскую службу. Боря 15 дней из 30 в месяц дежурил в гарнизонном госпитале, медчасти дивизии, сдавал зачеты на самостоятельное управление днем и ночью. На дежурствах он, в основном, практиковался в травматологии. Порой приключались очень курьезные случаи, о чем я уже упоминал здесь. Но руки так и тянулись к любимой гинекологической специализации.
Потихоньку слухи о "золотых руках" молодого специалиста дошли и до слабой половины Человечества отдаленного гарнизона. И Боря, как говорится, взялся за старое.
Он обнаружил в этой же дивизии пл родную душу. Это был доктор соседней субмарины Абрам Иванов земляк-одессит и стоматолог по специализации. У него был, оборудованный с разрешения командования нештатный стоматологический кабинетик в подсобке медсанчасти.
Боря, естественно, получил от коллеги "военно-морское добро" на совместное использование кабинета. Используя врожденную смекалку, он за несколько вечеров внедрил рацпредложение. Оное позволило легким движением руки превращать зубоврачебное кресло в гинекологическое. А комплект нужных инструментов, подаренных ему дедом, был всегда с собой.
Время приема в унифицированном кабинете было жестко регламентировано. Доктора с других пл и флагманский медик подтрунивали над смекалистыми коллегами. Говорили, что пора переходить на прием пациенток в 4 руки. Тем более, что руки стоматолога и гинеколога не пересекаются и мешать друг другу не будут.
Благодаря сетевому маркетингу, ходоки-пациентки потянулись к Боре, как раскрывающиеся цветы к солнцу. Жизнь потихоньку начала приобретать прежний смысл. Эх, дослужиться бы до старшего лейтенанта. А там поехать в Ленинград на курсы повышения квалификации и произвести реанимационные действия над старыми связями. Глядишь, подвернется достойное Бори место дальнейшей службы.
Единственное, что его угнетало , необходимость выходить в море. В море все были здоровы. Пальцы в ненужные места не совали, ударов электрическим током не получали, руки перед едой мыли, аппендициты не обострялись. Доктору надо было лишь снимать несколько раз в день пробу пищи на камбузе, который находился в том же отсеке, раздавать поливитамины и вымоченные в разбавленном спирте салфетки для протирки потеющих у подводников мест.
От ничегонеделанья беспокойную Борину натуру клонило в сон. Снились гранитные набережные города на Неве, белые ночи, шпили Адмиралтейства и Петропавловской крепости, золотые купола Исаакиевского и Казанского соборов и много, много женских ног.
Вот и в этот раз Боря, скрепя сердце, пошел с родным экипажем на торпедные стрельбы. Полигон был недалеко. За неделю должны были управиться. Торпедные стрельбы на подводной лодке не предполагают непосредственного участия доктора, поэтому он много спал.
Благополучно отстрелявшись, всплыли. Боря почувствовал это спинным мозгом, т.к. с детства не переносил качки в море. С "морской болезнью" доктор боролся в положении лежа с помощью сухарей. Зная эту слабость, сердобольный кок приносил ему большую жестяную банку и ставил под кровать. Он лежал в лазарете и ждал погружения для следования в базу. Пауза затянулась. И вдруг:
- Начальнику медицинской службы прибыть в центральный пост!
Док чертыхнулся, заглотил пилюлю аэровита и поспешил в ЦП. Командир огорошил:
- Ну что, доктор! Настал твой звездный час. По открытой УКВ-связи рыбаки слезно помощи просят. Кокша рожать планирует. Идем к ним, через 40 минут будем на месте. Собирай свои причиндалы. Так что, как говорится, тебе и карты в руки и ноги целы.
У Бори все опустилось, колени подогнулись, даже тошнота прошла. Как человеку военному ничего не оставалось, как выдохнуть:
- Есть, товарищ командир.
Боря представил, как будет перебираться с родного борта пл навстречу неизвестности через бушующее море. Он принял душ, оделся по морской традиции во все чистое и через 30 минут вернулся в центральный.
Боцман заботливо упаковал доктора в КЗМ (комплект защитный морской - авт.) и надел спасжилет.
- Ну, с богом! - напутствовал командир на дело благое, а боцман украдкой перекрестил доктора в спину.
У борта субмарины стоял под парами небольшой рыбацкий баркас. Процесс перепрыгивания и перетаскивания эскулапа закончился благополучно. Движок баркаса интенсивно застучал и унес Борю к рыбацкому судну.
100 подводников и 50 рыбаков замерли в ожидании.
Прошло 5 часов. Море полностью успокоилось, выглянуло солнце. Капитан траулера по рации поблагодарил командира и экипаж за оказанную помощь в экстренной ситуации. Напряжение спало. Родился мальчик. Благополучно. Все облегченно вздохнули и заулыбались. Даже крикнули 3 раза "Ура!".
Командир видел в перископ, как баркас отвалил от борта траулера и начал приближаться.
- Носовой швартовой команде наверх! Приготовиться к приему доктора с борта баркаса!
Странно, что доктора не было видно на борту приближающейся посудины. И только когда баркас подошел вплотную, боцман увидел лежащего на его дне доктора. Он смотрел в голубое небо и беспомощно загадочно улыбался.
Сильные руки рыбаков бережно подали пьяного доктора. Не менее надежные руки отважных подводников приняли на родной борт коллегу-героя. Вместе с доктором на атомоход были приняты в больших количествах красная рыба, икра и крабы. В ответ рыбаки получили спирт, тушенку, черный хлеб и бобину фильма "Влюблен по собственному желанию".
Дока осторожно опустили в центральный. Он присел на комингс переборочного люка и выдал командиру гениальный вопрос-монолог, не требующий ответа:
- Тащ командир. Вы увжаете дока, давшева путевку в жисть ищё одному доку? Жужжу (кокша Жозефина-авт.) сказала, что навражденный сын Борюсик пойдет по следам его незваного названного папы и будет ваенннным у-у-у медсинским светилом.
Командира не обманывала интуиция бесполезности вступления в диалог, и он слегка осадил зарвавшегося:
- Лейтенант, сегодня ты побудешь героем, Ъ-ять. Несмотря на наглость, твой анальный сфинктер развальцовывать не буду. Но! Я рискую получить по шапке. Экипаж стоял буквой "зю". А все лавры тебе, Ъ-ять? Не складывается мозаика. Сын полка - достояние экипажа. Быть ему командиром подводного корабля, а не докторилой. Это логичнее и престижнее. И имя его будет мое Александр - победитель. А сейчас иди к себе, отсыпайся, Ъ-ять. Благодарю за достойное выполнение клятвы Гиппократа!
Боря, не в силах сказать "Есть", кивнул головой в знак согласия и пошел к себе в лазарет.
Так закончилась история доктора, который не любил выходить в море.
Судьба кокши Жозефины и ее сына Александра неизвестны. Командир пл стал командиром дивизии, контр-адмиралом. Лейтенант Борис Зосм через полгода получил очередное звание старшего лейтенанта и был направлен на курсы в родную ВМА в Ленинград. Там и остался. Потом был начальником гинекологического отделения 1 Военно-морского госпиталя.
Так распоряжается судьба, что если ты в своей жизни хотя бы 1 раз окажешься в нужное время в нужном месте, жизнь прожита не зря. Согласны?
Рассказ основан на реальных событиях. Спасибо читателям-коллегам по ВВМУПП им.Ленинского комсомола, предоставившим идею, сюжет. Имена, фамилии вымышлены. Совпадения случайны.
matpoc_popikob
