Никогда не считала, что Черкизовский рынок - дно жизни, хотя по идее, рынок - это, конечно, дно. Особенность Черкизона в том, что огромное количество людей оказались там совершенно случайно, в силу сложившихся обстоятельств, кому-то надо было отдавать долги, кому-то нечем было кормить детей. Люди встречались там самые разные, в основном хорошие, понятливые. Но были и отдельные экземпляры, не знаю, сейчас, по прошествии лет, мучает ли их совесть. Вряд ли...
Работала у одного молодого парня, торговали часами. До появления сотовых телефонов в массовом количестве, часовой бизнес был очень прибыльным и бойким. Парня звали Азат, высокий, красивый и неглупый. При этом в нем гармонично совмещались совершенно несовместимые вещи - детская наивность и махровый цинизм по отношению к девушкам.
Первые дни моей работы Азат был очень занят, родители нашли ему невесту, он бегал, покупал подарки, которые надо было отвезти на церемонию обручения. Решил похвастать передо мной, подарки из ювелирного салона выглядели внушительно: кольцо, серьги, цепочка, браслет.
- Видишь, я невесте дарю золото! А у вас что дарят на обручение? Кусок сала?
- Конечно, - говорю, - кусок сала. Зато, если надо, можно этим салом мужику и по морде, а ты за свое золото всю плешь проешь.
Он совсем не обиделся, посмотрел на меня сочувственно и сказал:
- Посмотри, кругом ваши женщины.
Как будто я без него не знала.
- Где ваши мужчины? Дома на диване? Пока вы тут на морозе стоите! А у нас не так, мужчина семью содержит!
И пошел по своим делам.
Что правда, то правда, менталитет у нас совсем другой.
Потом Азат заболел, сидел в основном в кафе, ко мне на "точку" приходил гриппозный с хлюпающим носом и, видимо, с температурой. Я не выдержала:
- Слушай, иди уже домой, лечись! Закрою часы сама.
- Да, я сейчас уйду, а ты часы и деньги заберешь и на поезд "Москва - Хохляндия"?
От неожиданности не нашлась, что ответить. К тому же случаи, когда сбегали продавцы с выручкой, случались очень часто.
Впервые столкнулась с таким еще, когда работала на рынке около метро "Черкизовская". Напротив нас парень торговал натуральными шубами, дорогими и красивыми. Молоденькая продавщица Наташа каждое утро надевала какую-нибудь шубу и стояла так целый день, какая-то полусонная, улыбающаяся, как не от мира сего и к торговле особого интереса не проявляла. Ее работадатель Рамзан говорил: Она же красивая, лучшая реклама. А продать, я и сам продам. Соседки-продавщицы шептались, что у него романтические чувства к этой Наташе.
Однажды утром пришла на работу, а у контейнера Рамзана целый митинг, человек 15 родственников и земляков машут руками, что-то гортанно кричат на свое языке, а Рамзан посередине стоит с опущенной головой.
Оказывается, накануне вечером Наташа согласилась после работы поехать к Рамзану домой "в гости". На радостях он разрешил ей ехать в норковой шубе, которая в тот момент на ней и была, длинная чуть ли не до пят. Он приготовил деньги за аренду - около $ 4000, чтоб на следующий день заплатить, побоялся оставить в контейнере и положил в карман наташиной шубы, все равно ведь вместе едут. Когда они вышли с рынка, Наташа сказала, что надо позвонить и предупредить хозяйку квартиры, что не придет:
- Постой здесь, я в метро быстро позвоню.
Ехать они собирались на такси, "светиться" в метро перед милицией лишний раз Рамзан не хотел и остался ждать. Когда прошло 10 минут заволновался, потом 15, 20, не выдержал и забежал в метро. У телефона стояли незнакомые люди, Наташи, конечно, там не было.
Поймав такси, Рамзан поехал по адресу, где жила Наташа. Удивленная хозяйка сказала, что она еще не приезжала. Немногочисленные вещи лежали на месте.
Выяснилось, что о Наташе ничего практически неизвестно, паспорта ее Рамзан в глаза не видел. Как фамилия, с какого города? Квартирная хозяйка ситуацию тоже не прояснила. В милицию заявление Рамзан подавать не стал, себе дороже. А про Наташу больше мы ничего не слышали.
Вернемся к нашим часам. Перед Новым годом часы продавались так, что Азат несколько раз бегал на оптовку за новыми партиями.
На тот момент у него было две "точки", одна - на которой стояла я, а вторая на одном из верхних рядов, продавщица Валя - спокойная рассудительная женщина, лет 40, работала у Азата давно, стабильно давала хорошую выручку, ну, а перед праздником особенно. Азат большую часть времени находился около меня, видимо, не доверял, как новенькой. Потом ушел в кафе, у него процедура обеда всегда затягивалась, надо же и с земляками пообщаться и поприставать к хорошеньким официанткам. Вообщем, явился перед закрытием, довольный пересчитал выручку, не забыв при этом сказать:
- Ревизию когда делать будем?
И пошел на верхнюю "точку" за деньгами. Буквально через 10 минут я увидела его бегущим обратно, в развевающемся черном кожаном плаще, с перекошенным лицом:
- Где, где она живет?
- Кто?, - я не врубилась даже о ком речь.
- Валя эта!
- Да, что случилось?
Валя собрала предновогоднюю выручку, часы и уехала, видимо, на поезде "Москва - Хохляндия".
О Вале тоже ничего неизвестно, паспорта Азат не видел, с какого города, как фамилия? В милицию не подавал.
У Азата я проработала 2 года, потом открыла свою часовую точку, выдержала настоящий прессинг со стороны конкурентов, но это уже совсем другая история.
Азат приходил ко мне иногда, критиковал витрину, разговаривал, его знали все мои соседи-торгаши. Когда по селектору передавали объявление: Найден паспорт гражданина Азербайджана такого-то такого-то Азата... Один из соседей сказал:
- Николаевна, это Азата паспорт нашли, надо ему сказать.
На что я спокойно ответила:
- Нет, у Азата другая фамилия, точно не помню, но натощак не выговоришь.
Сосед переглянулся с братом и осуждающе сказал:
- Некрасиво так, Николаевна. Вот Азат придет, мы ему расскажем, как ты ругаешься.
Я обалдела. Наконец путем длительных переговоров выяснила, что по-азербайджански русский "тощак" вовсе не тощак, а матерное ругательство.
Всем добра.
Манюня.
