Год 1990
Ближневосточное солнце лениво поднималось, как бы нежась и купаясь в предрассветном мареве, из-за Иорданской долины, предвещая еще один жаркий день на этой Благославенной всеми народами земле, когда на экранах мониторов и по рации на всех частотах (продублированное на многие языки) пришло объявление всем эшелонам, кто идет на посадку в TLV - LLBG (Аэропорт им. Бен-Гуриона) встать на круг.
Как раз в этот момент, когда проскочило это объявление, Иоси капитан пассажирского боинга 747 Израильской авиакомпании Эль-АЛЬ, совершавшего очередной чартерный рейс из Будапешта, домой в Тель-Авив, посмотрел на своего второго пилота Гершона и тот понял, что надо сделать, не много, чуть пониже поправил солнцезащитный козырек на лобовом стекле их боинга бортовой номер 71-26.
Солнце вроде еще предрассветное, но било по глазам, как всегда в это июльское утро, в это время над Средиземным морем на подлете домой, уже давно показалась полоска берега и видны были очертания древнего Яфо и никогда не засыпающего Тель-Авива и казалось, что осталось совсем немного, только встать на глисаж. Ан, нет же посылают наматывать круги, выругавшись на чистом русском языке Иоси, майор в отставке, крылья обороны армии Израиля, как практически все пилоты Израильской авиакомпании Аль-Аль, стиснув зубы, потянул штурвал на себя, не глядя даже на Гершона, он знал, что тот полностью повторяет за ним, за столько лет совместной работы в экипаже, они почти 6 лет да и по службе пересекались не раз, хоть Гершон и был чуть по младше.
Борт боинга натужно завибрировал, как бы нехотя, стал перестраиваться на круг. Завалившись немного на левый борт. Предупредив по радио пассажиров на иврите и на английском о том, что должны еще немного поболтаться в небе, Гершон запросил по радио вышку на иврите: на какой круг вставать на дальний или?
Рация ответила молниеносно так же на иврите и просила встать на большой круг, борт-механик Аарон из-за спины сказал: так ну, что у нас сегодня случилось опять? и переключив рацию на внутреннюю частоту спросил на иврите, другие борта, которые находились ближе к аэропорту имени Бен-Гуриона в Лоте и те, что были еще на земле:
- И что там у нас сегодня произошло?
Раньше им не разрешали пользоваться рацией для личных переговоров, но после смены начальства в руководство пришли такие же, как и они, пилоты, с бешеным стажем и бешеным налетом часов, которые понимали о необходимости внутри их разговоров между пилотами для безопасности, да и потом, канал этот никому не мешал и проходил на частоте военных, все разговоры кроме того, что записывались, так же и шифровались, как и на военных самолетах, в наушниках послышались сначала два щелчка (военное обозначение, что все в порядке), и потом голос шутника и хохмача Хаима, правда, на этот раз он был серьезен, он сказал, что они стоят на полосе и по каналу полиции и военных слышат, что если они правильно поняли, то что кто-то или преднамеренно или по рассеянности оставил сумки на стоянке такси в аэропорту и служба безопасности аэропорта сейчас проверяют как аэропорт, так и близлежащую территорию, а так же эти сумки на наличие взрывчатки, ну дальше, как всегда, Хаим начал хохмить и выставлять свои всякие версии, что кому-то сегодня придется садиться в OJAI Аманне-Иордания, ну,а у кого борт поменьше, то или в Негеве на военный или на небольшой пассажирский YOT около Элата, хохма состояла в том, что сегодня пятница, утро,а с началом шабата, то есть, когда солнце сядет, аэропорт им. Бен-Гуриона не принимает самолеты и не отправляет (только экстренные случаи) и что кому-то придется провести этот шабат не в кругу семьи, а чуть ли не в тюремной камере, так как с Иорданией еще не был подписан договор о мире.
За бортом стояла ближневосточная жара и 1990 год.
А в это самое время, счастливый обладатель этих сумок, забытых на стоянке такси, таращил свои глаза из окна такси, которое несло его в новую жизнь, жизнь эмигранта в новой стране с неведанным языком и культурой, а за плечами у него 24 года прожитые в стране под названием СССР, и впереди была еще ВСЯ ЖИЗНЬ.
продолжение наверное будет следовать...
