Попался к нам как-то наркоманище с цветущим синдромом отмены. Пока его спать уложили, он порвал два фиксатора и попытался откусить мне нос (ставила подключичку, низко наклонилась). А затем подействовал тио@ентал, и человек уснул сном праведника. Главное было, ну, кроме анализов, конечно, – вовремя менять шприцы в дозаторе: зазеваешься на секунду – и у него уже распахиваются глаза, он начинает орать и пытаться освободиться. И спал он у нас дооолго.
Раз в сутки его, как водится, будили для оценки сознания, слышали нечленораздельный рев и убаюкивали дальше. Иногда к нему приходил психиатр. Слушал нечленораздельный рев и уходил. Затем дозы седатиков пошли на убыль, через какое-то время после пробуждения человек даже недолго мог быть адекватным… Оказался весьма умным и интересным собеседником, много чего повидавшим. В конце дошли до того, что общая неадекватность накатывала на него пару раз в сутки, а остальное время он был адекватен. И еще сам заснуть не мог. Кормился все это время обычным столом, но строго через зонд.
И поступает к нему в палату дедушка с пневмонией. Дедушка так-то адекватен, только дыхательная и сердечная недостаточность и периодические срывы ритма. Кушал дедушка то же самое, только самостоятельно, через рот.
А однажды принесли на обед БОРЩ. Он пах так, что в ординаторской слюнки текли. И вот пока этот борщ еще только привезли и есть его не начали, я решила быстренько окинуть взглядом отделение, пощупать, послушать кого надо. Оставляя позади дорожки слюней, пришла на палаты, захожу, значит, к нашим мужчинам, дедушку усадили, подают тарелку, и тут наркоман тяжело так вздыхает, знаете, так громко-громко:
– Пи@*ец, такооой запах борща! Я тоже хочу!
– Так ты ж сейчас тоже его есть будешь! – недоумевает медсестра.
– А толку-то? – скривившись, он показывает на выглядывающую из ноздри трубку. – Ну хоть пару капель на язык капни, а? – и на деда голодными глазами косит.
Так выглядит и звучит зависть.
