Я, наконец, дозрела до этого поста. До описания того, что словами, как раньше казалось, описать невозможно. Но словами сложно описать только мои чувства. А события - вполне. Поэтому я попробую рассказать свою историю. Может, тогда и со своими чувствами мне станет проще разобраться.
Я родилась во вполне обычной семье советских интеллигентов. Папа - военный офицер, штабной айтишник. Мама - врач. Старшая сестра (6 лет разницы), которую я очень любила и которая очень любила меня.
Первую, дошкольную часть своего детства я жила у бабушки. Тут тоже всё вроде как среднестатистически-интеллигентно. Бабушка - учитель, дедушка - военный лётчик в отставке. У бабушки и дедушки, помимо моей мамы, ещё двое поздних детей - мои дядя (на 7 лет старше меня) и тётя (10 лет разницы).
Итак, несколько лет мы жили в двухкомнатной хрущёвке ввосьмером: бабушка, дедушка, мои мама и папа, тётя, дядя, сестра и я.
Конечно, в такой тесноте личного пространства никакого. Но в тесноте, да не в обиде, как говорится.
За нехваткой отдельной спальных мест, меня всегда клали спать с кем-то. Иногда - с дядей.
Мне было года 4. Может, 5. Дядя перед сном устраивал под одеялом игру с фонариком. Говорил, что за окном воют зомби и вампиры, а потом "утешал" меня. Не помню, как именно, но на тот момент точно без проникновения. Но помню, что мне было приятно. И одновременно я понимала, что это что-то запретное, о чём нельзя говорить взрослым. Мне было приятно такое внимание. И одновременно - стыдно от него.
Вообще с дядей у меня никогда не было тёплых отношений. Он как-то пугал, по-детски издевался, подтрунивал... В общем и целом, я его побаивалась, и он был мне неприятен. В принципе, эти эпизоды из раннего детства можно было бы и забыть и вообще не упоминать, наверное (в конце концов, дети проходят похожие этапы знакомства со своей сексуальностью, и в этом нет ничего страшного), если бы не дальнейшие события...
К моему походу в первый класс мы с мамой, папой и сестрой переехали в военный городок. И к бабушке я приезжала только на каникулы. Соответственно, дядю видела тоже редко. Но однажды, на какой-то Новый год, его привезли к нам погостить. Мне было лет 8 - 9, не помню точно.
В какой-то вечер мы остались дома вдвоём. И тогда он меня изнасиловал уже серьёзно. Было больно и страшно. Деталей, как всё случилось, - не помню. Только короткие яркие вспышки. Также смутно помню (а может, я это уже придумала), что он как-то вытянул из меня обещание не говорить взрослым.
Давала ли я такое обещание или нет, я ничего никому не сказала. Да, собственно, мне некому было рассказывать. Мать я боялась. Она постоянно ругала за дружбу с мальчиками (с детства, за просто дружбу), называла всякими нехорошими словами, если уличала меня в такой дружбе. Разумеется, я думала, что в данном случае она вообще меня порвёт. Точнее, зная её предубеждения, я даже мысли не могла допустить о том, чтобы ей что-то рассказать.
Сестре не могла рассказать, потому что она дружила с дядей. Мне не хотелось причинять ей боль. И ещё, ввиду того, что с дядей у меня и так были отношения вечного противостояния, я, возможно, думала, что мне просто никто не поверит.
О том, чтобы рассказать об этом отцу, тоже мысли не возникало. Но не потому что я его боялась, а просто потому что я не могла такие вещи обсуждать с отцом. Как-то не принято у нас было обсуждать настолько интимные вещи с папой. Да и вообще обсуждать интимное у нас в семье было не принято.
А папу я очень любила. Он проводил много времени со мной и сестрой. Рассказывал интересные истории, умел смешить. Умел воспитывать, не унижая, а через диалог. И вообще всё с ним было легко. Как бы шутя.
Папа всегда брал на себя все мамины истерики. То есть когда он присутствовал, она истерила на него в основном, а не на нас. Он мог обернуть в шутку любую проблему. Возможно, по этой причине я чувствовала в нём защитника. Но на совсем душевные темы, конечно, мы никогда не говорили.
Я с теплом вспоминаю момент, когда я лежу у папы на животе, а он читает мне вслух "Бриллиантовую руку" и объясняет, почему те или моменты - смешные.
Потом папа стал много пить.
Я не помню этого перехода от просто напряжённой жизни в семье (из-за постоянного маминого недовольства, придирок и истерик) к очень плохой. Но вот картинка сейчас перед глазами такая: с потолка в почти пустой комнате свисает огромный пласт отклеившихся обоев. На полу перед балконом валяется папа в, пардон, обосранных штанах. Вокруг него летают мухи.
В этот период на моего отца находило временами просветление, когда он не пил, и тогда мы ехали, например, за яблоками на мотоцикле в соседнюю деревню. Или шли купаться на пруд. А потом меня за это ругала мать. Мол, как я могла ходить с ним куда-то... Типа это небезопасно. Я не сказала: моя мать работала на скорой сутки через трое, в городе, или 2/2, поэтому мы довольно часто оставались дома с отцом одни.
После эпизода с дядей у меня сильно обострилась чувствительность во сне. И однажды среди ночи я проснулась от ощущения, что меня кто-то трогает под одеялом. Даже не трогает, а просто тянет руку. Я очень испугалась и закричала. В темноте я никого не увидела. Мне только показалось, что этот кто-то спрятался под кроватью. Но я не стала этого проверять. Потому что боялась убедиться в своих предположениях. В ту ночь, кроме отца, никого со мной дома не было.
Я всю жизнь пыталась отчаянно забыть этот эпизод. Убедить себя в том, что этого вообще не было. Что это плод моего воображения, остатки какого-нибудь кошмарного сна. Тем более что чем старше я становилась, тем чаще меня преследовали кошмары. И тем чаще я просыпалась с ощущением, что надо мной кто-то нависает, а я не могу пошевелиться.
Когда мне было 13, мать увезла меня из городка (сестра к тому времени вышла замуж и жила уже отдельно). Напоследок мать меня заставила нарисовать карикатуры на папу. Типа как он пропил семью. Чтобы ему было обидно. Сопротивляться матери я не могла, и поэтому нарисовала. Всю жизнь не могла себя за это простить.
Мать постоянно ругала отца. Говорила о его плохой наследственности (типа мой дед, то есть его отец, был шизофреником). И ещё говорила, что у меня плохая наследственность. И всё, что бы я ни делала, чем бы ни пыталась поделиться, если мать это считала неудобным для себя, она списывала на плохую наследственность.
К 14 годам у меня стало совсем плохо со сном. Кроме того, мать выработала привычку каждый раз, возвращаясь с утра с работы, будить меня скандалом с претензиями (где-то что-то не убрала, например, или еду не приготовила, или вообще не встречаю её с ковровой дорожкой и с букетом цветов). В конце концов, у меня выработался рефлекс вскакивать среди ночи или рано утром и судорожно, на автомате, убирать или мыть что-то.
Я часто фантазировала, что как только мне исполнится 18, я уеду жить к отцу. Я по нему скучала. Однажды он приехал ко мне, зашёл за мной в школу, и я помню, что очень тогда гордилась этим. Вообще тем, что у меня есть папа.
Когда мне было 14, отец умер. Тромб оторвался. Мы поехали на похороны. Мать очень сокрушалась, что так и не смогла наладить с ним отношения. И хвалила его, что он всегда очень любил детей (хаха). Скучала она, в общем.
В то же время временами на неё накатывал негатив, и тогда она снова начинала его обвинять. Как-то даже рассказала, что моя тётя (мамина младшая сестра), будучи ещё ребёнком, пожаловалась ей, что папа её щупал. Кстати, сейчас мама вообще отрицает этот факт, что ей об этом говорили. Хотя тётя иногда ей всё ещё напоминает об этом...
И вот мне за тридцатник. У меня назрели некоторые
проблемы, связанные, по моим ощущениям, с тем самым стыдом от насилия, которые я захотела проработать с психологом. Рассказала психологу свою историю. Про дядю. Он подкинул идею поделиться этим с сестрой. Я поделилась.
Сестра отреагировала не вполне адекватно. Поначалу. Она взяла время подумать. Потом, через пару дней, в пик моей активизировавшейся ненависти по отношению к дяде, высказала предположение, что он таким образом решил мне отомстить за себя. Что с ним кто-то сделал то же самое. А я просто под руку подвернулась. Как самая слабая, беззащитная и опекаемая.
Я не помню, что конкретно ещё говорила сестра и по каким именно её словам на меня снизошло озарение, что не только я и не только дядя пострадали. И даже не только тётя. А и сама моя сестра. Я не стала у неё уточнять, насколько верна моя догадка (она вполне могла бы сказать, что я ошиблась), а сразу стала говорить об этом как об уже известном для меня факте. Спросила, когда, как часто... И в таком духе.
Оказалось, что мой отец жил с моей сестрой с возраста (по её словам, но она плохо помнит) 5 лет до её замужества. И даже после него. В общем, пока его не перевели служить в другой город, где он и умер.
Я вспомнила эпизод, когда мне было лет 9, а сестре, соответственно, лет 15, мы с ней стояли где-то за школой, она курила, хотела умереть и говорила, что в следующей жизни хочет стать деревом, чтобы ничего не чувствовать. На тот момент я не могла её понять. А теперь вот поняла, и очень хорошо...
Я написала сестре что-то типа: "Представляю, как ты ненавидела его". А она в ответ: "Я его не ненавидела... Я его любила".
И после этого всего, после этой информации, воспоминаний, мой мир перевернулся.
Пока я говорила с сестрой (мы переписывались в вайбере), я была на работе. Меня накрыла волна отвращения сначала к отцу, потом к себе. Я пыталась очиститься от этой грязи в бассейне в течение часов двух. Ощущение грязи не проходило. Я отчаянно боролась с желанием броситься с моста, по которому шла домой. Потому что знание о том, что тот, кого ты всю жизнь любил, оказался злом, невыносимо.
Сейчас отчаянно хочется лёгкости восприятия жизни. Когда ты чувствуешь и не думаешь об этом: что, как и почему ты это чувствуешь и насколько адекватны твои желания и эмоциональные реакции. Я помню, как это классно (хотя сомнения в адекватности собственных реакций у меня всегда присутствовали так или иначе, но в значительно более лёгкой степени, нежели теперь). Но, к сожалению, сейчас ощущение такое, что лично для меня эта лёгкость теперь закрыта навсегда.
Не бывает людей плохих или хороших, добрых или злых. В каждом есть все стороны. Каждый сам выбирает, какой своей стороной "пользоваться" в каждом конкретном случае (выбирает, конечно, не всегда осознанно, к сожалению). Это вот вообще не открытие. Но когда и добро и зло в одном человеке имеют крайние степени проявления, это очень трудно осмыслить: как такое вообще возможно?
Я воспринимала алкоголизм отца как недостаток, с которым можно примириться. Понять и простить как душевную слабость. Тем более, живя с таким психически неуравновешенным эгоцентричным монстром, как моя мать, трудно было не напиваться, наверное. В общем, отцовский алкоголизм для меня никогда не был абсолютным злом. Но я не могу относиться к его педофилическим наклонностям просто как к некоторому его "недостатку". Невозможно смириться с этим на уровне глубинных морально-этических ценностей. В то же время моя психика всё ещё отчаянно пытается его "оправдать": возможно, у него самого были какие-то похожие травмы в детстве; возможно, были веские причины, по которым он не сознавал, что делает. Но в то же время я не понимаю, как взрослый человек может хронически не осознавать недопустимости подобного.
Я целиком и полностью приняла собственную травму насилия. По отношению к дяде я сейчас чувствую равнодушие, немного клонящееся в сторону презрения. Не потому что он мой насильник из детства, а потому что сейчас примитивен: и морально, и интеллектуально. Он мне неприятен просто сам по себе. Но его подростковые, мстительные мотивы мне в целом понятны, хотя и чужды. Но у меня есть к нему нечто вроде сочувствия. А вот "уложить" информацию о собственном отце - не получается никак. Лично мне он не делал зла. Или всё-таки делал, но опосредованно, через дядю?
Я воспринимаю себя как часть своего отца. Моя мать всегда обращала моё внимание (читай: упрекала меня) на то, как я на него похожа (я действительно во многом на него похожа, и внешне, и внутренне). Я всегда чувствовала себя "папиной дочкой". Я всегда чувствовала гордость за доброту своего отца. Была благодарна ему за правильное воспитание моих моральных качеств, ощущала глубочайшее уважение к его интеллекту... Но теперь всё не просто пошатнулось, а рухнуло с огромной высоты и разбилось.
Внутреннее достоинство и психическое здоровье человека (ИМХО!) основано на устойчивости и принятии им самим его собственной морально-этической системы. А что делать, если эта система рухнула в одночасье, потому что человек не может найти в ней места для обработки вот подобного рода информации?
И на чём вообще основывается морально-этическая система человека? На общественных (навязанных) моральных принципах? Я читала про педофилов. Интервью с ними, психологические портреты и пр. Многие из них не считают себя плохими, а считают плохим общество, ущемляющее их права и свободы, сравнивая гонения за педофилию с когда-то бытовавшими гонениями за гомосексуализм... Мне не хочется этого комментировать. Я пока не понимаю, как к этому относиться. Или внутренняя морально-этическая система человека строится всё-таки на субъективном опыте? Раньше я совершенно твёрдо и уверенно считала, что педофилия - абсолютное зло. А теперь не могу понять, как я к этому отношусь. Ни субъективный опыт, ни "законодательное" мнение сейчас мне не кажутся удовлетворительными для определения собственных чувств. Я чувствую - ничего. Абсолютная безоценочность. Но не от равнодушия, а от отчаянно раздирающего изнутри противоречия. И это действительно способно свести с ума. На данном этапе, мне кажется, я вообще разучилась понимать, что такое хорошо, а что такое плохо. Перестала доверять собственным чувствам в отношении других людей, не ощущаю правомерности этих чувств.
Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что вправе что-либо чувствовать по всему этому поводу. Вон и войны у людей бывали, и насилия сплошь и рядом. И вообще мир жесток...
Возможно, вы мне поможете, если словами сформулируете собственные чувства, которые возникали во время чтения этого поста, и чувства, которые остались в осадке. Вот в данном случае мне очень важна ваша реакция.
Мне было очень сложно последовательно писать про свою семью. Я чувствую дикий стыд за то, что имею к ней принадлежность. Страх, что это кто-то прочитает из моих родственников и будет упрекать меня в том, что я вынесла на публику семейные проблемы. Опасение причинить дополнительную боль этой информацией своей тёте, своей бабушке, сестре, жене своего дяди... Да и матери, несмотря на всё, тоже причинять боль не хочется. С другой стороны, мне совсем не хочется поддерживать никакого общения с кем-то из своих родственников...
Я понимаю, что рассказывать обо всём этом публично мне хочется именно по причине непережитости и невыносимости собственных чувств и невозможности разделить их с кем-то (я могла бы не писать подробности о своей семье, но как тогда передать свои текущие сложные чувства к отцу, если у меня нет пока слов для их называния?). И я понимаю, что работать над этим надо с психотерапевтом. Я рассказала обо всём этом своему текущему терапевту, и она сказала, что мне не нужно стыдиться своих хороших воспоминаний об отце. Но я - стыжусь. Я не могу этого принять.
Поэтому: дорогие родственники, если вы в этом посте узнали нашу семью, то простите за "вынос сора из избы" и за то, что вы, возможно, сейчас чувствуете такой же стыд, как и я. Или не прощайте. Считайте меня слабаком, нытиком и предателем. Это ваше дело. Но я сделала так, как считаю нужным лично для себя. И даже этот свой поступок с точки зрения морали я никак оценить не могу по причине комы моей морали.
esfiria
Источник: pikabu.ru
