Я училась в девяностые годы в посёлке в десяти километрах от областного центра. На дворе было веселое время расслоения населения на очень богатых и нищебродов, зарплату нашим родителям периодически выдавали колбасой и лампочками, прежних ворюг и спекулянтов внезапно стали называть коммерсантами, а уж как зауважали бандитов...
К детям эти новомодные веяния прилипали быстрее и прочнее, чем ко взрослым.
В нашем посёлке и раньше то учеба не котировалась у большинства школьников, а с наступлением времени свобод это большинство резво кинулось в отрыв.
Многие девочки стали мечтать выйти замуж за миллионера, а если не выйдет, хоть в валютные проститутки податься. Мальчики за редким исключением дружно прониклись бандитской романтикой, заучили воровские понятия и стали пытаться применять их на окружающих.
Несмотря на то, что лично мне эти личности обгадили множество часов жизни я не злюсь на тех, кто проходил мимо травли или гыгыкал вместе с заводилами. Потому что, заступившись за жертву, легко было занять ее место на ближайшие несколько лет. Но привычным жертвам и терять было особо нечего.
Под раздачу обычно попадали все, кто хоть немного отличался. Мне доставалось за хорошую учёбу, плохое материальное положение семьи и отсутствие интереса к занятиям типа дискотеки и бухалова. Мою подругу наградили кличкой "бомжиха", у них в семье кроме двоих детей ещё и немой дедушка жил, а работала одна мать. Отцы вообще часто оставляли семьи в это время, редкостью стало присутствие папы дома и безотцовщины как объекты травли потеряли всю привлекательность.
В один прекрасный день нас двоих им показалось мало и наш "дружный класс" попытался объявить бойкот девочке, которая занималась гимнастикой и рисованием, за то что она слишком высокомерная и много о себе понимает. На одном из уроков все отсели с её ряда, устроили драку за места на других рядах и радостно ждали реакции.
Нас с подругой одноклассники замечали только если надо было поклянчить списать или поиздеваться. Поэтому я искренне не понимала что такого ужасного произойдёт, если присутствия этих существ станет меньше в жизни, наоборот хорошо же. С этой девочкой мы тоже не особо общались, она принадлежала к местному "бомонду" (поселковый бомонд - само по себе чудесное понятие) и перемены проводила в своём узком кругу художников и прочей интеллигенции. Иногда я ей мелочно завидовала: легко не обращать внимания на травлю, если есть в распоряжении дверь в студию, которую можно эпично закрыть перед лицами бандерлогов.
Бандерлоги не сдались и решили достать ее на уроке.
Придя в класс, мы обнаружили что все сидят на первых двух рядах, и чуть ли не ставки делают, что же дальше будет.
Предполагаемая жертва невозмутимо сидела на своем месте, единственном занятом в третьем ряду, на остальных места были, но с них ни я, ни Ленка, не то что увидеть ничего не смогли бы, мы вряд ли бы что-то услышали. Да и сидеть спиной к кучке шакалов было бы чревато. В общем, мы переглянулись и сели на соседнюю парту с жертвой. На этом бойкот завершился (художница только в этот момент узнала, что это был бойкот), и начались разборки, кто это тут не с коллективом.
А потом пришёл лесник, то есть учительница и коллектив дружно огреб за гвалт на уроке и бардак со стульями
Глобально ничего не изменилось, мы трое так и остались объектами травли, люди "на том конце стола" тоже никаких выводов для себя не сделали. Даже с художницей мы так и не подружились, ее совсем не порадовало заступничество двух всеми презираемых личностей.
Единственное, над чем я тогда задумалась, как мало усилий нужно, чтобы сподвигнуть людей на какую-нибудь гадость ближнему, в отличие от доброго дела. И когда мы на уроках обсуждали фашистов, я не удивлялась, как целая страна последовала за одним бесноватым, у меня перед глазами был целый класс неплохих в общем-то ребят, заискивающих перед несколькими быдланами.
©ZdesjNikogo
